10 мифов Советской страны

Поскольку истинно русские люди не могли содействовать коммунистам, то в «белом» мифе главной опорой большевиков становится многонациональный сброд наемников. Россия в этой картине, нарисованной мифотворцами разных лагерей, оказывается игрушкой в руках внешних сил: еврейского заговора, воплотившегося в марксизме, британской разведки, заславшей в Россию вооруженных чехов, банд многонациональных наемников, оккупантов, составивших чуть ли не главную силу, против которых приходилось сражаться Красной армии. Достаточно послушать, какую внешнюю силу собеседник считает причиной бедствий России, – и можно многое сказать о его мировоззрении. Увы, реальных уроков истории из такой картины извлечь нельзя.

Прежде чем искать причины войны во внешних происках, следует обратиться к причинам внутренним. Их может не заметить только слепой. Широкомасштабная Гражданская война, разразившаяся в мае-июне 1918 года, была вызвана тяжелым социально-экономическим и социально-политическим кризисом. Ответственность большевиков за его углубление трудно отрицать. Здесь и неудачная экономическая политика, связанная со стремительной национализацией, и разгон Учредительного собрания, толкнувший к подготовке вооруженного сопротивления большевизму демократические партии, за которые проголосовало большинство населения. Брестский мир уязвил патриотические чувства миллионов людей. Радикальные меры большевиков раскалывали общество на враждующие части. С присущим им радикализмом большевики развернули наступление на крестьянство. Решающий шаг был сделан в самый канун Гражданской войны. 13 мая 1918 г. был принят декрет «О чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию», известный как Декрет о продовольственной диктатуре. Формально он конкретизировал принятое еще Временным правительством решение о введении продовольственной монополии, но теперь предусматривал насильственное изъятие продовольственных «излишек» у крестьян. Теперь большевизм нес конкретную угрозу благосостоянию крестьян.

Хотя большевики действовали от имени советской власти, власть советов в это время становилась фикцией. Попытка части советов сопротивляться продовольственной диктатуре была пресечена. Усилились чистки советов, начались их разгоны. Общество теряло пути ненасильственного сопротивления действиям правительства. А недовольство усиливалось и могло прорваться прежде всего в форме вооруженного сопротивления. Эта ситуация сделала практически неизбежной широкомасштабную гражданскую войну.

Гражданская война была подготовлена политикой большевиков. Большинство коммунистических лидеров недооценивали опасность и возможные масштабы гражданской войны и потому не боялись ее. Но «первыми начали» не большевики, а их противники.

Основные противники большевиков – эсеры рассчитывали, что продовольственная политика власти скоро вызовет массовые крестьянские восстания в Поволжье. И тогда задача партии будет заключаться в том, чтобы организовать антибольшевистский фронт.[62] Но планы социалистической оппозиции были сорваны, причем не коммунистами, а… чехословацким корпусом. Вот тут-то на сцену и выходит «рука Антанты».

* * *

Через Сибирь эвакуировался во Францию корпус бывших военнопленных чехов и словаков. Это была военная часть численностью до 50 тысяч бойцов, сформированная во время Первой мировой войны для борьбы за освобождение славян от Австро-Венгрии. Ею руководил Чехословацкий национальный совет (ЧНС), лидеры которого симпатизировали социал-демократам и эсерам. Попытки лидеров Белого движения привлечь корпус к своей армии оказались неудачными. В Добровольческой армии удалось сформировать небольшой отряд чехов и словаков во главе с инженером Кралем, но его численность не шла ни в какое сравнение с количеством чехов и словаков, служивших в красных формированиях, куда ушли 10 тысяч человек.

После заключения перемирия между Россией и Германией чехи и словаки потребовали отправки на Западный фронт, где они могли продолжить борьбу с Германией и Австро-Венгрией за независимость своих народов. 10 февраля было заключено соглашение советского командования на Украине и представителей чехов и словаков о пропуске корпуса во Францию. Когда немцы двинулись на Украину, они попытались блокировать чешские части, но те отбились под Бахмачем и оказались в России.

29 марта 1918 г. было заключено соглашение Совнаркома и ЧНС, в соответствии с которым чехи и словаки в качестве гражданских лиц будут переправлены в Европу. Короткий путь лежал через Архангельск, но он был занят британцами, которые могли использовать корпус в своих целях в России. Решили, что корпус выпустят через Владивосток. Он должен был быть частично разоружен (в эшелонах разрешалось иметь по винтовке на десять человек и один пулемет на сто для самообороны). Но легионеры оставили больше оружия, чем им было разрешено.

Движение корпуса шло медленно, большевики стремились сагитировать как можно больше чехов и словаков для службы в интернациональных отрядах красных. Но более успешной была пропаганда эсеров, поскольку кооперативное движение, где они доминировали, помогало кормить легионеров.

17 мая на станции в Челябинске произошли столкновения между красными венграми и солдатами чехословацкого корпуса. Столкновению способствовала национальная неприязнь, корни которой лежали в устройстве Австро-Венгрии, где Словакия входила в состав Венгрии. Ответственность за столкновение советские власти возложили на «чехословаков». Те в ответ захватили арсенал, чтобы лучше вооружиться. Местному совету пришлось освободить арестованных.

По свежим следам столкновения в Челябинске здесь собралось совещание представителей эшелонов и Национального совета. 20 мая было решено пробиваться на восток, даже если большевики попробуют остановить корпус.

Теперь большевистское руководство воспринимало вооруженных чехов и словаков как угрозу. Началась интервенция на Дальнем Востоке, так что теперь корпус и там мог быть использован для войны против красных. Было решено блокировать и полностью разоружить корпус. Чехи и словаки были готовы оказать сопротивление. 25-26 мая попытки блокировать и разоружать легионеров вызвали цепную реакцию восстания.

К «чехословакам» присоединились боевые дружины эсеров. Красные были отброшены до Казани. Удары по ним сопровождались расстрелами сотен коммунистов на местах (после установления власти эсеров эта вспышка террора прекратилась). Но в целом планы эсеров были сорваны. Крестьяне Поволжья не успели достаточно вкусить продовольственной диктатуры. Это произойдет в 1919 г., и тогда более 100 тысяч крестьян Поволжья поднимутся против коммунистов. А в мае 1918 г. крестьяне были еще относительно равнодушны к вооруженной борьбе эсеров и коммунистов. Член ЦК ПСР Е. Тимофеев утверждал: «Выступление чехословаков, которое утвердило нашу власть, оно фактически ослабило развитие нашего удара, и выступление вышло скороспелым».[63]

Сибирь и Урал перешли под власть по преимуществу эсеровского правительства, созданного Комитетом членов Учредительного собрания (Комуч). Первоначально сопротивление большевикам возглавили демократы, сражавшиеся под красным знаменем социализма. Но в ноябре 1918 г. они были свергнуты белым офицерством.

А в июне-августе 1918 г. чехословацкий корпус и тридцатитысячная «Народная армия» демократов продвигались к Москве. Положение Советской республики стало еще тяжелее, коммунистическая политика проявилась жестче, провоцируя все более решительное и массовое сопротивление. Цепная реакция насилия стала необратимой. Страна раскололась и вошла в длительный период Гражданской войны.

Итак, чехословацкий корпус действовал под давлением обстоятельств. Его лидеры симпатизировали противникам большевиков, но их действия не были согласованы. Чехословацкое руководство считало Антанту своим союзником, но пока не найдено доказательств, что восстание «братьев славян» управлялось из-за рубежа. Парадоксальным образом оно координировалось самими коммунистами. Бунт в Челябинске вызвал ужесточение мер к остальным эшелонам корпуса, и тогда восстание стало повсеместным. А пока Троцкий не начал нажим на чехов и словаков, они могли даже не знать, что случилось в Челябинске.

* * *

Если белые обвиняли большевиков в том, что те продались немцам, то большевики показывали, что за спиной белых стоит Антанта. Именно она и воспринималась как главный противник, поскольку свою революцию коммунисты воспринимали как часть мировой.

Считается, что большевики не дождались мировой революции. Но это не совсем верно. В 1917-1923 гг. полмира было охвачено волнениями и восстаниями: Индия, Китай, Египет, Корея, Россия, Германия, Италия, Венгрия… Просто большевики не считали большинство этих движений «своей» революцией. Они оказались в эпицентре мировой революции, которой не управляли. Тем не менее они направляли средства и оружие на поддержку революционеров от Германии до Ирана, не говоря о территории бывшей Российской империи.

Антанта тоже вела мировую борьбу, но не с большевиками. Было бы наивно считать, что лидеры Антанты уже в 1917 г. увидели в большевизме силу, которая к середине века создаст «социалистический лагерь», угрожающий Западной Европе и США. Нет, большевики воспринимались как досадный курьез, который вывел Россию из войны с Германией в самый неподходящий момент. Для Антанты было важно свести к минимуму издержки Брестского мира. А сделать это можно было по-разному: установив контроль над частью территории России, свергнув большевиков проантантовскими силами или договорившись с большевиками (как мы видели, Ленин с успехом использовал эти колебания западных представителей) Далеко идущей задачей было превращение России в зависимую страну, что-то вроде латиноамериканской модели. Может быть, Антанта была готова осуществить завоевание России ради этого? Увидим.

Уже в марте англичане высадились в Мурманске чтобы не допустить захвата города немцами. В апреле под предлогом защиты своих граждан во Владивостоке высадились японцы, американцы, англичане и французы. Небольшой контингент прислал местный китайский губернатор. В августе войска Антанты вы садились в Архангельске. При их поддержке было создано антибольшевистское правительство север России во главе с ветераном народнического движение Н. Чайковским. Но англичанам было удобнее иметь дело не с демократами, а с белыми, и вскоре Чайковский был свергнут. Высадившиеся в Баку англичане сверг ли большевистскую власть комиссаров, часть которых вскоре была расстреляна. Террор ведь был не только красным. Румыния захватила Бессарабию. Все логично – страна ослаблена междоусобицей, разразившейся по внутренним причинам, другие державы пытаются урвать свой кусок. Но это – не поход на Москву с целью искоренить большевизм.

У. Черчилль упомянул об участии 14 держав в походе против Советской России. Что это за державы? Германия, Австро-Венгрия и Турция воспользовались Брестским миром для того, чтобы оккупировать часть Российской империи, но после поражения в мировой войне пришлось эвакуировать свои войска, уступив место Антанте. Таким образом, они не приняли участие в «походе 14 держав». К уже перечисленным державам Антанты можно добавить их союзников, которые пытались урвать свой кусок территории империи.

В 1919 г. в черноморских портах высадились войска Франции и Греции. Небольшие контингенты в Россию послали Италия и Сербия. Продолжалась вялая война Советской России с новыми государствами, образовавшимися на территории бывшей Российской империи, – с Финляндией, Эстонией, Латвией, Литвой и Польшей.

Численность сил «14 держав» выглядит солидно. На Украине действовало около 80 тысяч интервентов, на Дальнем Востоке – более 100 тысяч. Однако это не значит, что все они вели против большевиков полномасштабную войну. Все эти силы не собирались идти на Москву и Петроград.

Каждый преследовал свои цели. Ведущие державы Антанты надеялись, что в России возникнет зависимое либеральное правительство, сопредельные государства от Румынии до Японии рассчитывали что-то отщипнуть в свою пользу от распадающейся Российской империи, новые государства отодвигали границу как можно дальше на восток, вступая в конфликт с другими претендентами на эти земли и с белым движением, которому помогала Антанта.

При этом новые страны вели сложную войну между собой и с белыми формированиями. Так, основная борьба в Латвии во второй половине 1919 г. развернулась между белой армией П. Бермондта, опиравшегося на поддержку немцев, и союзом латышей и эстонцев. Красная армия в это время действовала на окраинах Латвии. Литва воевала с Польшей, которая, в свою очередь, воевала также с Западной Украиной и немцами.

К числу интервентов иногда относят чехов и словаков. Но их корпус не был отправлен в Россию каким-то государством. Напротив, они стремились покинуть страну при первой возможности. Лидеры легиона сочувствовали социалистам, а не белым. В январе 1920 г. они даже арестовали Колчака.

Вообще после завершения Первой мировой войны никто не хотел умирать. Это наглядно подтвердил опыт действий интервентов на Украине в 1919 г.

Когда на Украину вошла Красная армия, один из петлюровских командиров, Н. Григорьев, в январе 1919 г. объявил себя сторонником советской власти. Бригада Григорьева быстро выросла до нескольких тысяч бойцов, которых вряд ли можно было считать первоклассными солдатами. 10 марта Григорьев ударил по французам, грекам и белогвардейцам, после чего победоносная армия Антанты спешно оставила Херсон. Затем интервенты потеряли Никополь, Григорьев разбил их у Березовки и двинулся на Одессу Антантовские солдаты совсем не желали проливать кровь на этой непонятной «войне после войны». В Париже шли дебаты о скорейшем возвращении контингента домой, и удары советских войск очень способствовали победе партии мира. 8 апреля Григорьев с триумфом вошел в только что оставленную интервентами Одессу. Там ему достались огромные запасы снаряжения, часть которого он раздал крестьянам. Так что интервенция в некотором смысле даже пошла на пользу местному населению.

Большевистское командование планировало, что войска Григорьева нанесут удар по Румынии и затем соединятся с Красной армией Советской Венгрии. Таким образом удастся развернуть революцию в Западной Европе. Но в мае 1919 г. Григорьев восстал, не только похоронив надежды на спасение Советской Венгрии, но и серьезно осложнив положение на Украине.

В середине 1919 г. на окраинах России еще действовали новые национальные государства и Япония, а другие державы Антанты переключились с прямого вмешательства в российскую гражданскую войну на поддержку белых армий оружием и снаряжением. Зимой 1918-1919 гг. Колчак и Деникин получили 800-900 тысяч винтовок и более тысячи орудий.

Таким образом, реального похода 14 держав не было. Уже тогда Запад стремился «таскать каштаны из огня» чужими руками – в данном случае руками «русских патриотов» из белого воинства.

* * *

Белые считали себя патриотами, и им обидно было находиться на «содержании» Антанты. Поскольку теперь, после развала Германии, когда коммунисты развернули там гражданскую войну, было трудно называть Ленина немецким шпионом, главной угрозой стал еврейский заговор и интернациональные отряды. Об отношении Белого движения к евреям мы поговорим ниже. Что касается интернациональных отрядов, которые создавались большевиками, то они сыграли в событиях заметную роль, которая также окутана мифами. Сначала в советском мифе они стали героями без страха и упрека, теперь в антисоветском – ландскнехтами, безжалостными карателями русского крестьянства. Как всегда, миф вырывает из реальности только то, что подходит под схему.

Были интернационалисты опорой режима, карали ли они крестьян? Конечно. Часто они даже не знали русского языка, крестьянский мир был им чужд, а идеи мировой революции – понятны, так как придавали их действиям, даже крайне жестоким, смысл и оправдание.

Мотивы участия в войне были разными. Для одних людей, овладевших военным ремеслом, это был просто способ устроиться в обстановке военной смуты. Но для большинства участников интернациональных частей, остававшихся в них до конца Гражданской войны, важнейшим стимулом была приверженность коммунистической идее. Те, кому смысл борьбы был чужд, могли отсеиваться.

Так, например, когда в 1919 г. знаменитые латышские стрелки вошли в Ригу, большинство личного состава Латышской дивизии решило, что война закончена, и разошлись по хуторам. Некоторые потом служили в национальной армии Латвии. Зато те, кто потом отступил в Советскую Россию, были искренне привержены коммунистическим идеям.

Всего в разное время в Красной армии воевало до 300 тысяч интернационалистов, из которых около трети составляли поляки (то есть в большинстве своем бывшие подданные Российской империи), около 80 тысяч – венгры и около 10 тысяч – чехи и словаки. Заметную роль играли также немцы, латыши и китайцы. Но даже среди тыловых частей советской власти интернационалисты не составляли большинство. Тем более не были они решающей силой на фронте. Они были символом мировой революции и в перспективе должны были стать ее авангардом в своих странах. Поскольку с мировой революцией пришлось подождать, командиры интернационалистов могли продолжить служить этому же делу в Коминтерне и в советской стране, которую воспринимали как отечество всех трудящихся. В итоге многие интернационалисты стали частью многонационального советского народа.

Коммунистические фанатики или защитники интересов рабочих и крестьян?

Ради чего лилась кровь на просторах России? Ради интересов рабочего класса и крестьянства? Про интересы крестьян даже говорить как-то неудобно. Землю им дали, а урожай отобрали. Но и «государство рабочих» – больше идеологический штамп, чем реальность. Советский миф объяснял отклонения от проекта сопротивлением враждебных классов (сюда, правда, попадает большинство населения, ради которого вроде бы все и предпринималось). К тому же классики марксизма как раз и строили свой проект с учетом этого сопротивления. Для того и «диктатура пролетариата», чтобы подавить сопротивление враждебных классов. Так что нечего на врагов пенять, если у коммунистов получилось не то, на что они рассчитывали.

А что получилось-то? Если лень искать сложных объяснений феномена большевистского государства, есть простое – коммунисты были фанатиками утопии, и ради своей схемы готовы были убивать, убивать и убивать. Ну, еще мучить. Таковы уж утописты. Правда, другие идеи на отечественной почве оказались еще менее реальными. Все силы в Гражданской войне, как ни странно, возглавлялись утопистами. Ни у кого не вышло то, что было задумано. В реальной истории так почти всегда и случается.

Устойчивый штамп: коммунисты создали государство советов, власть рабочих (и в какой-то степени крестьян). Даже обличители коммунистов иногда попадают в тенета этого мифа: вот, дорвались «пролы» до власти, смотрите, что получилось. И советы – вредная идея, тоталитарная.

Насколько действия большевиков во время войны определялись ситуацией, а насколько – коммунистическими идеями? От ответа на этот вопрос зависит, какой из мифов ближе к реальности. Но можно посмотреть на вопрос с другой стороны – ситуация могла диктовать меры, которые соответствовали марксистским идеям.

Стремясь как можно скорее воплотить в жизнь марксистский проект централизованной экономики, работающей по единому плану, коммунисты усугубляли социальный кризис. Это толкало все новые массы к вооруженному сопротивлению политике большевиков. Но в обстановке развернувшейся Гражданской войны как раз большевистские меры тотальной мобилизации сил оказались наиболее действенными.

Большевики решали две задачи: создавали основы нового общества, как казалось – принципиально отличного от капитализма, ликвидирующего эксплуатацию человека человеком, и концентрировали в своих руках все ресурсы, необходимые для ведения войны. Представления большевиков о коммунизме совпали с задачами организации военной экономики. Уже во время Первой мировой войны в воюющих странах резко усилилась роль государства, возник «военный социализм».

Летом 1918 г. Советская республика оказалась в еще более критическом состоянии, и ее руководители пошли дальше, организовав «военный коммунизм» – полное огосударствление снабжения города за счет нужд деревни. Советская республика превратилась в «единый военный лагерь». Все предприятия переводились на военное положение. Большевистские руководители требовали беспрекословного подчинения и угрожали несогласным немедленным расстрелом. Рыночные отношения купли-продажи, свободного товарообмена заменялись распределением продуктов с помощью государственных органов. Продовольствие изымалось у крестьян за символическую компенсацию, а затем и без нее, по нормам «продразверстки».

Система в итоге получилась настолько несовершенной, что в СССР официальной стала точка зрения о вынужденном характере «военного коммунизма». Мол, если бы не враги, не Гражданская война, никто бы не стал ликвидировать товарно-денежные отношения. В качестве доказательства приводится работа Ленина «Очередные задачи советской власти», написанная в апреле 1918 г. План действий, изложенный в ней Лениным, выдается за прообраз политики НЭПа, умеренной и прагматичной. Но текст «Очередных задач…» не дает основания для таких выводов. Ленин еще до начала Гражданской войны планировал прямой переход к нетоварному обществу, организованному как единая система производства и распределения продуктов, работающая по общему плану: на повестке дня стоит «созидательная работа налаживания чрезвычайно сложной и тонкой сети новых организационных отношений, охватывающих планомерное производство и распределение продуктов, необходимых для существования десятков миллионов людей».[64] Планомерность, по Ленину, – это никак не рыночные отношения. Ленин после «красногвардейской атаки на капитал» планирует упорядочить лишение капиталистов собственности: «в войне против капитала движения вперед остановить нельзя… продолжать наступление на этого врага трудящихся безусловно необходимо»[65] – начинается национализация целых отраслей.

На национализированных предприятиях уже вводятся по настоянию Ленина так называемые «Брянские правила» распорядка, устанавливающие режим беспрекословного подчинения начальству. Ленин требовал от рабочих и служащих: «Веди аккуратно и добросовестно счет денег, хозяйничай экономно, не лодырничай, не воруй, соблюдай строжайшую дисциплину в труде…»[66] Если рабочий не захочет с энтузиазмом работать на нового хозяина – государство – партию, – то он уже не рабочий, а хулиган – в такой же степени враг, как и эксплуататор: «Диктатура есть железная власть, революционно-смелая и быстрая, беспощадная в подавлении как эксплуататоров, так и хулиганов».[67] Чтобы не было сомнений в том, как надо их подавлять, Ленин пишет о «поимке и расстреле взяточников и жуликов и т. д.».[68]

Огромным государственным хозяйством кто-то должен управлять. Саботаж служащих стихает, а бюрократия растет как на дрожжах. Но, по мнению Ленина, «русский человек – плохой работник по сравнению с передовыми нациями». Научить его работать может «последнее слово капитализма в этом отношении, система Тэйлора…» (конвейерная система, доводящая до максимума отчуждение человека в процессе производства). «Советская республика во что бы то ни стало должна перенять все ценное из завоеваний науки и техники в этой области».[69] Рабочий должен был стать послушным инструментом в руках управленца. Рыночная стихийность и спонтанность должны были смениться порядком и управлением в единой государственной экономике, действующей как идеальная фабрика.

Эта стратегия была логичным результатом анализа тенденций индустриальной эпохи, которые превращали человека в придаток машины. Здесь меньше утопии, чем, например, в уверенности либерала в существовании народовластия в странах Запада.

Индустриализм вообще неважно сочетается с народовластием, с участием рядовых людей в принятии политических решений. Индустриальной машине нужен идеальный исполнитель, человеческая деталь, а не существо, любящее порассуждать, отстаивать свое мнение. Начав воплощать в жизнь свой идеал централизованного коммунизма, лидеры большевизма неизбежно входили в конфликт с той народной стихией, которая привела их к власти. И это тоже стало одной из важнейших причин грандиозных масштабов Гражданской войны.

Насколько «военный коммунизм» соответствовал проекту коммунизма? Коммунизм – общество, в котором все люди свободно трудятся на благо всех, имеют равные возможности, безвозмездно обмениваются продуктами своего труда. Теоретически должно существовать изобилие продуктов, но некоторые коммунистические теории (например, концепция П. Кропоткина) предусматривали, что продукты, имеющиеся в недостатке, распределяются поровну. При коммунизме не существует эксплуатации человека человеком. Теоретически коммунизм мог возникнуть только на высокой стадии экономического развития, превышающей достижения капитализма. В то же время первая стадия коммунизма – социализм – должна была стать результатом социальной революции, разрушающей капитализм. Революция разрушает не только общественный строй, она также приводит и к экономическому упадку, что отдаляет возможность построения коммунизма. Это важное противоречие не было убедительно решено теоретиками социализма вплоть до начала революции 1917 г.

Большевики предприняли радикальные меры по созданию коммунистических отношений в России – стране, экономическое развитие которой отставало от уровня ведущих капиталистических стран, которая находилась в состоянии революции и жесточайшей Гражданской войны, распада общественных и экономических связей. В результате создаваемое большевиками общество имело мало общего с социализмом, о котором писали мыслители XIX века, включая Маркса и Энгельса. Но все же политика Ленина имела некоторые общие черты с социалистической идеей Маркса – стремление к ликвидации рыночных отношений, к прямому управлению всем производством и распределением из единого центра и по единому плану.[70] Эта стратегия не была чисто утопической – она соответствовала общемировой тенденции возникновения огосударствленного индустриального общества.[71]

* * *

Рабочие были недовольны отменой демократии, урезанием норм питания. Многие пролетарии считали, что в их бедствиях виноваты большевики.

Рабочие нескольких крупных предприятий Петрограда выступили против разгона Учредительного собрания, предлагали продолжить его заседания в здании завода.

12-14 мая 1918 г. произошли серьезные рабочие волнения в окрестностях Петрограда, в Колпино. По официальной версии волнения начались из-за опоздания с доставкой хлеба. Не доверяли рабочие «своему» государству. «Группа женщин дала тревожные гудки и пыталась созвать общегородской митинг». Большевики опасались цепной реакции, которая могла вызвать волнения уже в Петрограде. «Красная армия выстрелами в воздух воспрепятствовала созыву митинга». Но рабочих это не остановило, в столкновениях были ранены трое рабочих и один убит. Были также ранены трое красноармейцев. Похороны убитого рабочего Потемкина превратились в многотысячную демонстрацию, Ижорский завод, на котором он работал, встал.[72]

Во второй половине июня забастовочное движение во главе с заводскими активистами, «уполномоченными», охватило десятки городов. Рабочие демонстрации разгонялись, а лидеры арестовывались, как при царе. В ответ на подавление ненасильственного рабочего движения часть рабочих взялась за оружие. В августе 1918 г. под руководством меньшевиков и эсеров началось восстание рабочих в Ижевске. В первые дни были убиты наиболее ненавистные большевики, но затем контроль над событиями установил Ижевский совет, который запретил смертную казнь и передал власть Комучу. Но большевикам удалось блокировать район рабочего восстания, и повстанцы прорвались из окружения только через несколько месяцев. Выступления рабочих против большевиков происходили и позднее (например, в Астрахани в 1919 г., в Петрограде и Екатеринославе в 1921 г.).

Крестьяне с удовольствием давали бы рабочим хлеб, если бы те предоставляли им в обмен промышленные товары. Попытку такого прямого, в обход власти, товарообмена предприняли в январе-марте 1918 г. махновцы. Большевиков такая практика не устраивала. Во-первых, в таком случае они теряли контроль над экономикой. Во-вторых, промышленность уже не могла полнокровно обеспечить интересы крестьян. И без того обессиленная войной, она была окончательно развалена национализацией. Рывок к коммунизму был экономически неэффективен, и крестьянину нельзя было доказать, что он должен просто так содержать миллионы «дармоедов».

Заставить людей выполнять заведомо невыгодные указания правительственных учреждений можно было только силой. О демократии советов можно было теперь только мечтать как о светлом будущем. Советам были оставлены отдельные распорядительные функции, да и выборы в них проводились под бдительным контролем репрессивных органов. Так что Советская республика была отныне Республикой советов чисто формально. Даже «Правда» вынуждена была заметить, что лозунг «вся власть Советам» сменяется лозунгом «вся власть чрезвычайкам»,[73] т. е. карательным органам ЧК Редактор «Известий» Ю. Стеклов признавал среди своих: «Никогда, даже в злейшие времена царского режима, не было такого бесправия на Руси, которое господствует в коммунистической Советской России, такого забитого положения масс не было. Основное зло заключается в том, что никто из нас не знает, чего можно и чего нельзя. Сплошь и рядом совершающие беззакония затем заявляют, что они думали, что это можно. Террор господствует, мы держимся только террором».[74] Чего же удивляться – в стране диктатура, а диктатура, по Ленину, – это власть, опирающаяся не на закон, а на насилие. В том числе – и насилие над рабочим классом.

* * *

В условиях, когда промышленность была разрушена и работали только предприятия, ремонтировавшие транспорт и вооружение, главным ресурсом была продукция сельского хозяйства, продовольствие.