Звездная вахта (сборник)

Внезапно большой участок берега задрожал, начал ходить волнами, растрескался и сполз в реку. Квай тыкал пальцем: смотрите, мол, землетрясение.

– Мелкофокусное, локальное, – уточнил он, когда внизу все кончилось.

– А шаткий трон у Аида, – пошутил Валентин. – Этой планете просто нравится трястись.

Он ожидал, что Квай хотя бы прыснет, но тот лишь вздохнул очень серьезно и сказал:

– Что есть, то есть, нравится. Тут недавно на окраине столицы туземцы построили стадион, большой такой. Легкая атлетика. Понятно, тяжелая на Дне даже донникам не по силам. Так в прошлом году стадион хоп – и провалился. Совсем. И трясло-то не слишком сильно, баллов на девять всего…

К этому следовало привыкнуть. Девятибалльное землетрясение – не слишком сильное? Ну-ну.

– Неужели они не нашли для столицы менее опасное место? – спросил Валентин.

И не слишком удивился, когда Квай ответил:

– Это лучшее.

Когда начались горы, дирижабль поднялся выше. Земля перестала быть видна, а небо осталось таким, как было – беспросветно серым. Начало потряхивать. Второй пилот спустился к пассажирам и объявил, что командир ищет попутный воздушный поток. Нашел он его или нет, так и осталось неизвестным: никаких надписей касательно скорости судна на табло не зажглось, поскольку табло вообще отсутствовало. Ламинарная серая муть за иллюминаторами пассажирской гондолы сменялась турбулентной, клубящейся, потом наоборот – вот и все разнообразие. Однако моторы гудели ровно, а туземцы увлеченно болтали о пустяках, не испытывая никакого ужаса.

Квай спал. Рыжий живчик вызывал симпатию с ноткой ревности. Валентин сознавал свой промах: он сам должен был вычислить возможность нападения туземцев на Врата. В затеянной Лисом – или кем-то повыше – шахматной партии он, Валентин, еще не видел всей доски. При всей своей экономии мышления Квай видел больше и дальше. Лис – или, скорее, некто более влиятельный, предпочитающий держаться в тени, – повел рискованную игру, игру по-туземному подлую, но в принципе неглупую. Гостей с Терры задерживают на космодроме под любым предлогом или вовсе без оного, а в это время науськанные туземными властями местные карлики берут штурмом торгпредство и выводят из строя аппаратуру Врат. Если что – власти ни в чем не виноваты, малочисленная полиция (а содержать многочисленную донникам не по карману) ничего не смогла поделать, демонстрируются расквашенные носы и подбитые глаза полицейских, выражается сожаление, приносятся извинения, и все такое прочее. Терра не сразу пошлет корабль, способный пробиться сквозь атмосферу Дна, туземцы выгадают время… За это бесценное для них время они могут успеть запустить свою ракету.

Могут хотя бы попытаться. Как видно, им очень хочется хотя бы совершить попытку.

Только она провалится с треском. Вчера на Терру ушло донесение. Охрана будет усилена.

Временами Валентин проваливался в сон. Ему снилось, что на него наваливают мешки с песком, их тяжесть нестерпима, мышцы бессильны расширить грудную клетку, дышать невозможно, сердце стучит, как автоматическая зенитка, вот-вот разорвется… и он просыпался в липком поту, с разинутым ртом и безумными глазами. Дирижабль как ни в чем не бывало продолжал полет – если можно назвать полетом продирание сквозь тягучий воздух. Валентин вновь засыпал, и на этот раз ему снилось, как его хоронят заживо, без гроба, с каждой секундой все сильнее придавливая сыплющейся с лопат рыхлой землей, и вот уже нет сил вздохнуть…

Один раз он проснулся не от кошмара, а от скрежета по обшивке гондолы. Тотчас оглушительно затявкали пушки, в салон проник запах пороховых газов. Но нападение – если это было нападение – тем и кончилось. Крылатая тварь исчезла в серой мгле, целая или подраненная – неизвестно.

Полулежать было еще терпимо. Сидеть – мучительно. Стоять – мучительно вдвойне. Посещение уборной требовало самоотверженности. Раздражали туземцы: члены комиссии непрерывно болтали о пустяках, а кто не болтал, тот громко храпел. На вторые сутки полета Валентин начал считать оставшиеся часы. Оставшиеся – до чего? На третьи сутки он был убежден, что туземцы завезут его подальше от Клоаки Сатаны и там бросят. Мучил лишь тупой, как мигрень, вопрос: высадят где-нибудь в горах на верную смерть – или просто выпихнут из гондолы? Второе милосерднее: несколько секунд ужаса – и блаженный финальный шмяк!

Но миновали и третьи сутки, и черная ночная мгла за иллюминатором стала серой. Над материком вставало невидимое солнце.

Бубнил в ухо Квай – зачем-то рассказывал о странной фауне Дна. О летающих рыбах и их биологических родственниках – подводных птицах. О волосатых рыбах и плавучих симбиотических колониях размером с большой остров. О стремительных тварях, вооруженных отравленными гарпунами. О загадочном племени совсем уже одичавших туземцев, якобы обитающих где-то на крайнем юге материка, и об их странной биологии, включающей в себя симбиоз с местной дрянью и чуть ли не почкование. В этом племени, плел небылицы Квай, особенно умны беременные самки, поскольку в добавление к своему мозгу пользуются мозгом эмбриона. Как родят – сразу тупеют. Одна баба была вовсе гениальной, пока не родила шестерню. Тогда сразу стала идиоткой…

– Перестань, – попросил Валентин, перейдя на «ты». Нет, он не собирался уподобляться Пегому Удаву – просто Квай не заслуживал «выканья». Нашел время травить байки!

Заложило уши. Дирижабль шел вниз, а герметичность пассажирской гондолы оставляла желать лучшего. Внизу медленно проступало что-то похожее на ландшафт.

– Клоака Сатаны справа по борту! – с радостью кретина возвестил какой-то туземец.

Валентина уже мало интересовал вулкан, да и Квая, кажется, тоже. Мучительно хотелось погрузиться в бассейн или хотя бы упасть в мягкие объятия гель-кровати и провести в блаженстве сутки, не меньше. Пусть даже уполовиненные местные сутки.

Неудобство профессии дипломата состоит, однако, в том, что нельзя терять лицо. Никогда. Ни перед сильным противником, ни тем более перед слабым. Пришлось глядеть в иллюминатор, старательно изображая на лице заинтересованность.

Сквозь мутную пелену действительно было кое-что видно. Дирижабль обходил вулкан по большой дуге, держась вровень с гребнем слабо курящегося кратера. На восточном склоне тоже поднимались дымы – то ли из трещин, то ли от недавних лавовых потоков. И конечно же, конус вулкана был серым, как почти все объекты этой паршивейшей из планет, живые или неживые.

Серость и адская усталость, усталость и серость. Еще время от времени опасность для жизни и происки тех, для кого Дно – дом родной. Ну чем не каторга?

Только одним: старательно демонстрируемыми внешними признаками уважения к персоне гостя.

Кто скажет, что это маловажно? Но выглядит натуральной издевкой.

Дирижабль продолжал снижаться, и туземцы на борту веселились, как дети. Галдели, размахивали ручонками, чуть не бегали по салону вприпрыжку. У них явно не было никакой грыжи, ни межпозвоночной, ни пупочной, ни паховой. А мозговой грыжи, по мнению Валентина, у них не могло быть в принципе, поскольку для нее надо как минимум иметь мозг. У этих же – черт знает что такое, орган первобытной хитрости вместо думателя. Продукт эволюции. И черепные-то коробки у них маленькие…

Туземцы продолжали шумно радоваться окончанию полета. И это – члены комиссии по расследованию, имеющему чрезвычайное значение для всей планеты?!

Приходилось верить глазам и ушам: так оно и есть.

Вот-вот справа должна была открыться катапульта. И она открылась – тонкая, прилипшая к склону вулканического конуса плавно изогнутая линия. Издалека, да еще сквозь атмосферную муть, она смахивала на обыкновенный трубопровод. На фоне серой громады горы канал катапульты казался тоненьким и несерьезным. Вулкан доминировал, норовя изобразить маленьким и незначительным любое творение рук человеческих.

И все же дела человеческие были очень заметны.

– Мы поймали их, – тяжело дыша от натуги, зашептал на ухо Квай. – Глядите, вон сборочный цех, вон подъездные пути, вон электростанция, вон катапульта… даже будки электромагнитов видны. Я даже не ожидал такого успеха… Примите поздравления. Теперь-то туземным властям не отвертеться…

У Валентина не было такого ощущения. Да и Квай, как немедленно выяснилось, не впал в беспочвенную эйфорию. При всей экономии мышления он помнил о главном:

– Надо полагать, теперь основные события развернутся вокруг Врат…

– Я принял меры, – успокоил Валентин.

Глава 8

Дно – это Дно

Главного конструктора не пришлось долго разыскивать – он предстал по первому требованию. Это был тощий туземец ростом по грудь Валентину – долговязый по меркам донников и жилистый, как все обитатели этой нестерпимо тяжелой планеты. Голос он имел противно-писклявый, а совести, похоже, не имел в принципе.

– Вы же видели катапульту! – пищал он. – Все расчеты по ней были вам предоставлены. Нам нечего скрывать. Вы видели ракету. Скажите сами: может ли эта ракета выйти на высокую орбиту при заданной мощности электростанции и таких двигателях? Если не знаете, то я вам отвечу: в лучшем случае ракета поднимется на двести-триста километров. Я понимаю гостя с Терры: на его планете триста километров над поверхностью – это уже ближний космос, но я вынужден напомнить: мы находимся на Дне. Мы живем на этой планете и имеем дело с ее условиями. А условия эти таковы, что наш проект в принципе не может быть предназначен ни для чего, кроме задач метеорологии!..

Нахальный пискун изображал возмущение пополам с горькой обидой. Члены правительственной комиссии кивали и временами бросали на гостей с Терры укоризненные взгляды. Квай молча злился. Валентин же отринул злость как непродуктивную эмоцию и наслаждался спектаклем.

А когда прозвучали финальные аккорды насчет «прискорбного недоверия Терры к лояльным донникам» и в зале для заседаний воцарилась гробовая тишина, Валентин встал. Он не пользовался экзоскелетом, зная, что вытерпит какое-то время. Нормальной гель-кровати для высокого гостя на объекте не нашлось, бассейна для отдохновения тоже. Ночь Валентин провел в ванне, впрочем, достаточно вместительной, снабженной подогревом и специальным захватом для головы, чтобы не утонуть во сне. Это было лучше, чем те тощие гель-лежанки, которыми пользовались туземцы, и все же Валентин далеко не полностью восстановил силы. Но надо было показать туземным жуликам, кто чего стоит.

Болела шея, тупо ныл крестец, а мышцы ног, казалось, вот-вот сведет мучительной судорогой. Наплевать!.. Валентин ощущал веселую злость. Результат стоил того, чтобы потерпеть. Грязных лилипутов ожидал полный и неминуемый разгром.

Начав подчеркнуто вежливо, выразив удовлетворение растущим товарооборотом между Террой и Дном и заверив присутствующих, что Терра ни в коем случае не намерена вмешиваться в дела донников, касающиеся только Дна, Валентин нанес удар.

– …тем не менее правительство Терры, которое я здесь представляю, весьма обеспокоено ракетной программой консорциума «Чистое небо». Только что нам было заявлено, что мы своевременно получили всю информацию о проекте. С глубочайшим сожалением я вынужден констатировать, что это не так. Информацию, причем далеко не полную, а кое в каких весьма существенных деталях не отвечающую действительности, мы получили лишь после того, как схватили вас за руку. Терра готова поверить, что это произошло по случайному недосмотру. Терра также готова поверить, что в сообщенных ей фальсифицированных данных нет прямой вины правительства Дна… – Валентин набрал в грудь воздуха, готовясь продолжать.

– Это возмутительно! – тонкой фистулой возопил главный конструктор. – О какой фальсификации идет речь?

– Охотно отвечу. – Валентин переждал краткий приступ дурноты и перевел дух. – Мощность электростанции, предназначенной для питания электромагнитов катапульты, занижена. У вас есть резервы. Два генератора простаивают – один якобы остановлен на ремонт, другой стоит вообще непонятно почему. Имеются энергонакопители. В случае необходимости мощность электростанции может быть повышена процентов на пятьдесят, а если кратковременно, то и вдвое. Удивительное совпадение: сечение проводов электромагнитов катапульты позволяет пропустить по ним вдвое больший ток, чем у вас указано. Кто-то полагает, что на Терре не знают основ электротехники? И наконец, диаметр канала катапульты не соответствует диаметру показанной нам ракеты. Я был бы крайне признателен, если бы вы сообщили мне прямо сейчас: где вы прячете первую ступень ракеты-носителя с разгонными ускорителями? Не в том ли цехе, который нам не удалось осмотреть из-за якобы случившейся в нем аварии? Кстати, что у вас там разлилось – топливо, окислитель?

– Окислитель, но…

– Окислитель на сборочном производстве! Гениально! У вас везде дело так поставлено?

– Вот видите! – просиял главный конструктор. – Вы знаете, как надо поставить дело, а мы не знаем. Откуда нам знать? Дело для нас новое, неизученное, бредем ощупью впотьмах… – Подлец заведомо валял дурака.

– А где ваш нуль-передатчик? Точнее, не ваш, а наш, украденный?

Туземец не ответил – начал задыхаться. Дергал щекой и челюстью, судорожно глотал, хватался за сердце, из серого стремительно делался синим. Многие повскакивали, зашумели. Кликнули медиков. Квай глазами показал Валентину: так, мол, их, браво!

Медики, очень похожие на серых ворон, увезли главного конструктора на урчащей механической каталке. Валентин предложил собрать закрытое заседание комиссии – через час. Голосование по предложению было чистой проформой: Валентин видел, что одерживает верх. Этот час был нужен ему, чтобы отдохнуть в ванне.

Квай отдыхать не стал – торчал возле ванны в экзоскелете, даже приплясывал немного, ухмылялся и болтал:

– Теперь они попались, и главное здесь то, что они это знают… Браво, шеф, браво. Щелчка им по носу. Только не надо беспокоиться за агентуру, у здешней контрразведки ни опыта, ни смекалки. Если кого и поймают, то нам-то какое дело? Слава богу, мы не нелегалы какие-нибудь. Так их, шеф. Давить и давить. Лис сам даст команду остановить все работы…

Валентин благосклонно внимал. Да, он показал, что знает гораздо больше, чем предполагали туземцы, – откуда, спрашивается? Но так было надо. А насчет агентуры Квай сказал зря, Валентину не было до нее дела, кроме, пожалуй, Астры. Прочие же продажные человечишки – если только можно назвать донника человеком или хотя бы человечишкой – не стоили специального внимания. Будут ли они богаты или бедны, свободны или нет, будут ли и дальше гнить на Дне живьем или станут гнить в местной почве в виде трупов – какая разница? Да ни малейшей!

Давить членов комиссии приходилось, к сожалению, только фактами и логикой. И Валентин не был настроен так уж радужно.

– Второй случай симуляции болезни за последние дни, – лениво сказал он. – Туземцы повторяются. Когда они поймут, что этот метод с нами не работает, – а я думаю, что они это уже поняли, – то перейдут к новой тактике. Наверное, хором «включат дурака». У них к этому природные способности. Хочешь пари?

– Не хочу, – засмеялся Квай. – Не люблю проигрывать.

«Кажется, я становлюсь провидцем», – подумал Валентин, когда комиссия вновь собралась и председатель предложил каждому высказаться по сути дела. Члены комиссии по очереди брали слово. Один за другим, простодушно моргая, они сообщили, что плохо понимают, зачем их, собственно говоря, сюда привезли, вырвав из семейного уюта: ведь каждому понятно, что метеорологические ракеты – дело нужное, поскольку в отдаленной перспективе оно, возможно, сулит хоть какое-нибудь управление погодой, а то ведь житья нет от этих ураганов. Избыточность мощности ракеты и катапульты? Возможно. Но что в этом плохого? Страховка от разных случайностей, на которые так щедра планета, и не более. Дно – это Дно. А если никаких случайностей не произойдет, то ракета заберется повыше, только и всего. Наверное, так надо, метеорологам виднее. «Чистому небу» можно и нужно доверять…

Расчетам они не верили, соглашаясь, впрочем, передать их для изучения лучшим специалистам по баллистике. О нуль-передатчике слыхом не слыхивали. Один вообще не понимал, о чем идет речь, спрашивал, что такое орбита, и был потрясен, узнав, что планета имеет, оказывается, шарообразную форму. Другой бубнил, что не след государству вмешиваться в частную инициативу, это подрывает основы. Лишь трое высказали осторожное сомнение и предложили продлить работу комиссии вплоть до сезона ураганов.

– Чтобы застрять здесь на полгода? – осведомился хор из нескольких возмущенных голосов.

– Нет, но…

– Что значит «но»? Застрянем ведь! Я тебя знаю, ты от жены готов удрать куда угодно, а остальные тут при чем?

– Кто, я готов удрать от жены? Сам ты кобель! Кобель и дурак!..

Поднялся гвалт. Карлики разом вскочили, как подброшенные мощной пружиной. Даже не верилось, что Дно – тяжелая планета. Кто-то тряс кого-то за грудки, кто-то прилаживался направить жилистый кулачок кому-то в ухо. Вопили все. Председатель сломал о столешницу деревянный молоток, запустил обломками в чью-то морду. Еще чуть-чуть, и дело обернулось бы групповой дракой.

– Молчать! – во всю силу легких гаркнул Валентин.

Нет, что за прелесть родиться и провести почти всю жизнь на нормальной планете! Объем легких у посланца Терры был что надо, голосовые связки находились в полной исправности, так что в зале, казалось, лопнула акустическая бомба. Точно так же кричал Исиро Томита, командир Молниеносной эскадры, выводя свой потрепанный эсминец на курс сближения с неприятельским флагманом. И потомок не подвел предка.

Тишина не наступила – она просто рухнула. Даже Квай, присев, ковырял в ухе. Туземцы же просто окаменели, разинув рты. Жидкие волосенки на черепе председателя комиссии стояли дыбом.

– Теперь послушайте меня, – сказал Валентин. Был только один метод общения с этими увертливыми придурками: решительно брать быка за рога, и к черту всякий политес! – Консорциум «Чистое небо» готовит космический запуск, и вы прекрасно это поняли. Сейчас, не выходя из этой комнаты, вы составите заключение комиссии, я вам его продиктую. Оно будет таким, чтобы у правительства не осталось выбора: катапульту – разобрать, постройки – демонтировать, все изготовленные ракеты – уничтожить, электростанцию – взорвать. В противном случае Терра примет меры, это я вам обещаю. Торговое эмбарго – самое меньшее, чего вы можете ожидать. Вероятны и более жесткие действия. Как минимум, у вас не будет наших технологий. У вас не будет гель-коконов, а с мечтой об антигравитаторах и еще о многом вы можете проститься навеки. Вы лишитесь перспективы. Неужели вы всерьез думаете, что Терра не проживет без ваших алмазов?

Нет, они так не думали. Валентин понял, что победил. Теперь осталось лишь подсластить пилюлю, пообещав им толику личных благ, после чего приказать председателю взять лист бумаги – и пусть пишет. Под диктовку.

Глава 9

Второй раунд

– То ли вы знаете что-то, чего я не знаю, то ли вы просто везучий, – разглагольствовал Леонардо Квай, блаженствуя в бассейне торгпредства бок о бок с Валентином. – Нас можно поздравить с успехом, и в первую очередь, конечно, вас, шеф. Если вы не против, я бы поработал еще под вашим руководством – в смысле, потом, когда кончится моя командировка на Дно… Говоря по совести, я не очень понимаю, почему мы еще живы. Вижу тут только одно объяснение: туземцы все-таки отказались от своей затеи. В противном случае они просто-напросто не выпустили бы нас с космодрома или устроили бы крушение дирижабля. Честное слово, на обратном пути я постарел лет на десять – летел и дрожал. Очень даже просто: вынужденная посадка в горах, дирижабль поврежден, связи нет – не знаю, сколько бы мы выдержали, но до прибытия спасателей не дожили бы, как пить дать…

– Значит, по-твоему, они отказались от космической программы? – не выходя из блаженной неги, лениво промолвил Валентин.

– Несомненно! Струхнули. Правительство, наверное, вот-вот примет решение. Может, как раз сейчас принимает. А! Проформа. Что такое правительство Дна? Как и везде: высокооплачиваемые наемники крупных корпораций на временной работе. Думаю, мы сделали свое дело. В смысле – вы сделали.

– Я отмечу в докладе руководству твою роль, – пообещал Валентин. Он был настроен благодушно. Квай прав: дело сделано. Скоро этот факт станет очевиден всем, и тогда – прощай, Дно. Всплыть со Дна – и на Терру! Туда, где нормальная тяжесть и воздух не похож на кисель. К привычной жизни и привычному кругу общения. К заслуженной награде за выполненную миссию. К Вивьен. Будь проклято Дно со всеми его пакостями – тут некогда было даже вспомнить о невесте!

Скоро все изменится. Перестанут болеть мышцы и суставы. Исчезнут страшные мешки под глазами, разгладятся ненормальные складки, вновь подтянется куда ему положено оплывшее книзу лицо. И все будет хорошо.

Надо только не давать Лису извернуться, надо продолжать давить на туземцев до начала сезона ураганов. Ни в коем случае не ослаблять давление. Что ж, ждать осталось недолго. Если донники не демонтируют свою катапульту, то за них это сделает ветер. Валентин представил себе плотную среду, несущуюся со скоростью пневматического вагона, и внутренне содрогнулся. Ничто не устоит. В смысле, туземные дома выдержат, они рассчитаны на такие нагрузки, и зданию торгпредства ничего не сделается, а катапульту снесет. Должно снести. В наихудшем случае – сильно повредит, что, по сути, сведется к тому же. Никто на Терре не посмеет сказать, что миссия не выполнена, поскольку будут все основания полагать: на сей раз донники при всем их первобытном упрямстве забросят-таки свою нездоровую затею.

Минувшей ночью он сладко спал, привыкнув уже к укороченным вдвое местным суткам. Теперь они казались нормой, и Валентин рассудил, что, по максимуму обеспечив человека всевозможными неудобствами, Дно все же расщедрилось на маленькое удобство: чем сильнее выматываешься, тем чаще надо отдыхать. Пусть даже отдых на Дне – понятие весьма относительное.

Хорошо в бассейне! На Дне во всяком бассейне хорошо, а уж ежели он просторен, ежели заполнен теплой водой с солями и ионами, ежели в его углу оборудована гидромассажная ниша, ежели на бортике стоят бокалы прекрасного вина с Терры, то желающий чего-то еще – неисправимый привередник. Валентин не относил себя к таковым. Он просто блаженствовал, и блаженство усиливалось с каждым выпитым бокалом.

Он слушал Квая, а мысли текли своим чередом. Как все-таки хорошо расслабиться и позволить себе капельку после хорошо сделанной работы! Удивительно даже. Человек проник черт знает в какие тайны микро– и макромира, нащупывает связь с иными вселенными, он освоил треть Галактики, он даже сконструировал особо крепких андроидов-первопроходцев для дальнейшей экспансии, он научился получать ответы едва ли не раньше, чем задает вопросы, а его организм в основе своей все тот же. Главное – от спиртного косеет. Как хорошо!..

В разгар блаженства явился охранник и доложил: к господину третьему секретарю просится туземка. Валентин поморгал и кивнул. Астра? Наверное.

И она явилась, решительная, с упрямо поджатыми губами, вовсе не склонная благодушествовать. Явившись – без слов принялась раздеваться.

– Я ухожу, – объявил Квай. Даже не сослался на якобы неотложные дела. Что он подумал о своем начальнике?

Он еще вылезал из бассейна, вылезал с натугой, когда Астра стремительно вонзилась в воду. На этот раз у нее даже вышло что-то вроде полета, хотя и весьма краткого.

– Отдыхаешь? – осведомилась она, вынырнув у бортика рядом с Валентином. – Пьешь? Мне можно?

– Можно. – Валентин снизошел до того, что сам поднес ей бокал.

Вино ей не понравилось, и она вернула недопитый бокал на бортик. Странные все же вкусы у донников. А эта вдобавок не просто донница, а еще и водянка…

– Если тебе нравится, когда тебя обманывают, тогда, конечно, отдыхай, – заявила Астра.

– А меня обманывают? – иронически спросил Валентин.

– Это и ребенку понятно. Все бумаги будут подписаны. Правительство издаст суровые указы: этого – снять с работы, того – отдать под суд, работы прекратить, катапульту демонтировать. Только ничего этого не будет.

Хмель сразу выскочил у Валентина из головы.

– Думаешь, они осмелятся?

– Еще как осмелятся. И нечего тут думать – я знаю. У тебя нет надежного контроля. Выход в космос развяжет правительству руки. Народ поддержит. Терра не очень-то балует Дно, так? Теперь уже поздно давать поблажки от господских щедрот, надо было раньше. Девять из каждых десяти донников спят и грезят о независимости, как будто независимость – это благоденствие. Они, конечно, обманутся в ожиданиях, но это уже другой разговор. Твоя поездка ничего не изменила. Тебя и дальше будут водить за нос. Терра ведь не вмешается, так? У тебя нет надежных фактов.

– А у тебя они есть? – спросил Валентин.

– И у меня нет. Я не была на объекте, у меня нет допуска. Но я точно знаю: запуск назначен на… – Она уставилась в потолок, шевелила губами, загибала пальцы. – Ровно через пятнадцать дней.

– Ты уверена?

– Абсолютно. То есть настолько уверена, насколько вообще можно быть уверенной. Это ведь Дно, тут могут быть любые сюрпризы, так? Но если сюрпризов не будет, то через пятнадцать дней. Ты недооценил донников.

– Правда? – Валентин не пытался скрыть иронию.

– Ты еще сомневаешься? Думаешь, они глупые, так?

– Ладно, не думаю, – покривил душой Валентин.

– Думаешь, – отрезала Астра. – Продолжаешь думать. Поэтому если выиграешь, то не за счет себя, а за счет Дна. Твои агенты – да, не из самых умных. Даже я знаю троих… нет, четверых. По-твоему, их не знают те, кому это знать положено, так?

– Полагаешь, через них Лис скармливает мне дезу?

– Нет, – покачала головой Астра. – Теперь нет. Лично я думаю, что игра уже в другой фазе, так? Информация может быть неполной, фильтрованной, но она, как правило, качественная. Дело не в ней.

– А в чем же?

– Я думала, ты уже догадался, – с досадой сказала Астра. – И потом, я ведь тебе уже сказала, так? Проблема в отсутствии контроля с твоей стороны. Проблема в недооценке донников. Ты правда хотел добиться отмены запуска легальным путем?

– Следовало попытаться, – ухмыльнулся Валентин, пытаясь держать удар.

– Твой предшественник тоже пытался, а завершить попытку ему не дали. Ему помешали даже не донники, хотя могли бы. Ему помешало само Дно, так?

Валентин молчаливо признал ее правоту. Хотелось как следует разозлиться, но он знал, что этому чувству всегда нужна узда. Выходит, Лис и вся его шайка решились продолжить игру… Второй раунд, так сказать. И любопытнее всего здесь то, что они, по-видимому, уверены, что первый раунд остался за ними…

Они могут начать ленивый демонтаж не самых важных строений космодрома и вывоз второстепенного оборудования, они будут клясться всеми святыми, что ни о какой космической программе нет уже и речи, они могут даже инсценировать крупную аварию на объекте, и агентурные донесения будут в целом успокаивающими, – а в это время толстая сигара ракеты-носителя уже начнет свой путь из сборочного цеха к катапульте. И никто на свете уже не успеет вмешаться и прекратить…

Все-таки надо было сразу начинать с диверсии!

Да, но кто смог бы осуществить ее? Те агенты, которые известны даже Астре? Или те, которые ей не известны, но, по всей видимости, известны поименно невидимой, никак себя не проявляющей, но вряд ли спящей контрразведке Лиса?

Ну не глупо ли было думать, что контрразведчики донников совсем уж наивны и неумелы?! Что действительность такова, какой кажется?

Теперь Валентин ощущал ужас. Для второго раунда у него не было ни плана действий, ни реальной силы. И то и другое еще предстояло обрести, выработать, получить, притом как можно скорее и учетом новой вводной: противник хитер и неглуп. Счет пошел на дни.

Ох, трудно будет убедить Пегого Удава, что противник не только хитер, но и умен!.. А придется. Валентин поймал себя на том, что уже отшлифовывает в уме убойные фразы для спешной докладной наверх. Как можно скорее отправить документ – и поспешить следом. Доказывать – и доказать, черт побери! – что дешевая, по сути даже наидешевейшая имперская политика по отношению к Трону Аида изжила себя.

Одумаются? Сразу – нет. Чудес не бывает. Но хотя бы изыщут завалявшуюся за подкладкой малую толику средств и обеспечат операцию всем необходимым. Дадут то, при помощи чего инициативный человек может добиться многого – и добьется! Не этого ли ждет Пегий Удав? Он получит ожидаемое.

Хотя побрюзжит, конечно, что, мол, эмиссар не справился сам. Высокое начальство любит, когда подчиненные творят чудеса. Но чудес не бывает.

– Тебе нужна помощь, – подытожила Астра.

– Возможно, – осторожно ответил Валентин.

– Не «возможно», а наверняка. Тебе нужна помощь Терры, так? А еще тебе нужна моя помощь. И это тоже наверняка.

– Возможно…

– У тебя заело, что ли? – полюбопытствовала Астра. – «Возможно» да «возможно»… Когда до тебя дойдет, поздно будет, так? Я тебе нужна. И поэтому я хочу поставить условия.

– Да? – Валентин иронически поднял бровь. – Я слушаю.

– Дональбайн обещал мне Терру, так? Как минимум вид на жительство. Не какую-нибудь другую планету, а именно Терру. И еще подъемные. Ты подтверждаешь это?

– Да, но лишь при успехе.

– Ясно, что не при провале. Ну так вот: мне мало твоего подтверждения. Мне нужно побывать на Терре и получить официальную бумагу о гражданстве. Тогда я твоя, так?

Валентин налил себе еще вина и врастяжку выпил. Однако какой напор! Губа не дура у этой Астры. Впрочем, почему бы нет? При неуспехе миссии и даже при ее успехе всегда можно воспрепятствовать Астре перебраться на Терру. При контроле над Вратами это не проблема.

Приятно работать с наивными туземцами!

А с туземками, пожалуй, еще приятнее.