Транссферы

У нас впереди еще обширная культурная программа. Надеюсь, вы останетесь довольны. Министр демонстративно встал со своего места и, повернувшись спиной к Скоту, в сопровождении эскорта "старших" офицеров направился к выходу из своей ложи. Все покорно устремились вслед за ним. Только один Главнокомандующий военно-космическими силами на минуту задержался, пропуская впереди себя своих офицеров, и жестом подозвал к себе Скотта. - Мне надоело прикрывать твою костлявую задницу, генерал, - зловеще прошипел он на ухо Скоту, когда тот оказался с ним рядом. - В твоем распоряжении не более трех часов. И чтоб не единой царапинки не было ни на одном из участвовавших в шоу "Суперфайтеров". Лично проверю! Командирского штурмовика, между прочим, это тоже касается. Может быть, даже в большей степени, чем остальных. Но самое главное. Не дай тебе бог хотя бы пальцем или словом задеть капитана Леваневского. Ты что, еще не понял, что министр к нему благоволит? Если с ним что-нибудь случится, я за себя, а уж тем более за целостность твоей шкуры, не отвечаю ! Запомни это ! Заруби себе даже на носу ! Главнокомандующий поморщился, крепко сжимая воротник генеральского мундира пальцами. - А на будущее, мой тебе совет: не устраивай больше показательных шоу, если ты в них ни черта не смыслишь. И чтоб твоих злосчастных "Ангелов" вместе с их "Суперфайтерами" я больше в радиусе полутора миллионов километров от Марса, и уж тем более от Земли, не видел ! Им здесь не место! Второго такого шоу ни мне, ни тебе уже не пережить ! Главнокомандующий властным жестом отстранил от себя Скотта и жадно закурил сигарету. - И еще! - добавил он в адрес генерала на прощание. - Улыбайся, улыбайся, скотина! И немедленно смени мундир. От тебя несет дерьмом и потом. А тебе, между прочим, еще предстоит танцевать с дамами и любезничать с Его превосходительством... ! Главнокомандующий нервно сломал пальцами свою сигару, презрительно сплюнул и поспешил оставить бедного генерала наедине с самим собой. Генерал Скотт обречено понурил голову, скрестил руки за спиной и с глупым видом покорно побрел в сторону своего Главного штаба: менять мундир и отпиваться коньяком. Что еще ему оставалось делать в сложившейся ситуации?!
      Торжественный вечер был в самом разгаре. В Банкетном зале вовсю грохотала музыка и гремели посудой электронные официанты. Время от времени раздавались бурные аплодисменты в адрес бесконечной череды награжденных и кто-нибудь из высокопоставленных гостей с Земли в очередной раз начинал долго и нудно разглагольствовать о "тяжелых лишениях " и "несравненном героизме союзных войск". Вслед за этим неизменно раздавался тост "за Победу", громкий звон бокалов, хоровое исполнение торжественного гимна Лиги Наций и... господин Министр объявлял имя нового "героя". И все начиналось сначала! Герман, похоже, был единственным человеком из всех собравшихся в Главном Марсианском Куполе, кто все еще продолжал оставаться трезвым и к всему безучастным. Он мило, хотя и сквозь зубы, улыбался. Вместе со всеми поднимал свой бокал, подносил его к губам и тут же под изящным предлогом ставил его на место. Наконец, все, что можно было сказать - было сказано. Все "герои" - которых планировалось "прочествовать " - "прочествованы". Все награды, которые следовало бы вручить - вручены. Все "шампанское", что надлежало выпить выпито... Одним словом, вторая часть программы Торжеств, а именно банкет, медленно, но верно себя истощила. Все с нескрываемым подобострастием смотрели на министра и его свиту, перебрасывались друг с другом ничего не значащими и высокопарными фразами и с нетерпением ждали того, что будет дальше. А дальше было то, что сильно захмелевший генерал Скотт с большим трудом приподнялся со своего места и по праву хозяина вечера громко провозгласил : - Господа, приглашаю всех приглашенных, - язык у генерала заплетался и его неудержимо понесло на тафталогию, - пригласить своих дам, дабы принять участие в Торжественном бале по случаю... по случаю... Генерал не договорил, окончательно путаясь в своих мыслях. Растерянно разводя руками, он скорчил на своем лице нелепую улыбку и подобно неодушевленному предмету обречено рухнул на руки адъютанту. Гости прокомментировали выходку генерала громким смехом и наигранным сочувствием. - Ну что ж, господа, пожалуй, генерал прав, - поспешил поставить точку в разыгравшейся трагикомедии министр, - что-то мы засиделись. По-моему, самое время поразмяться. Всех и, в первую очередь, наших прекрасных дам, приглашаю на бал. Министр уверенно встал со своего места и проследовал к выходу из Банкетного зала. Все остальные ринулись вслед за ним. Грянула музыка, кавалеры засуетились, дамы активно пудрили носики и поправляли чуть сбившиеся в процессе банкета прически. Герман, в окружении доброй дюжины поклонников в мундирах и без, вслед за отцом выскользнул из банкетного зала и поспешил в вестибюль Главного Купола, надеясь встретить там прибывшего Виктора. Но встретившийся ему на пути дежурный офицер вежливо доложил, что "гравикар" с пассажирами лайнера с "Велеса-13" задержался в пути и прибудет в колонию не ранее чем через двадцать минут. Герман воспринял это известие с нескрываемым раздражением. Но уступив навязчивым и даже несколько бестактным требованиям своего эскорта, решил не устраивать "сцен" и почтить своим присутствием Церемониальный зал Купола. Где уже вовсю кружились пары, сверкали фейерверки салютов, звучали зажигательные старинные мелодии и вовсю веселился бомонд. Оказавшись на Балу Герман вежливо отказался от всех обрушившихся на него приглашений на танец и поискал глазами укромное местечко. Так и не найдя его, он, наконец, решил, что его единственным и надежным спасением от толпы неугомонных поклонников может стать только его отец, о чем-то приглушенно беседовавший с министром и офицерами из его свиты. Так оно и получилось. Отец нежно, по-отечески, потрепал Германа за волосы и с неподдельной гордостью представил господину министру и его генералам. Тем самым обеспечив ему самую что ни на есть верную и надежную защиту от самых нетерпеливых и нахрапистых кавалеров. Герман вежливо улыбнулся министру, тонко и с изяществом ответив на его комплимент по поводу его, Германа, незаурядной внешности, и поспешил спрятаться за спиной отца. Министр понимающе кивнул и не высказал со своей стороны ни малейшего возмущения по поводу такого робкого поведения Германа. Уже через минуту, министр снова вернулся к своему разговору с отцом и потерял всякий интерес к Герману. Герман остался в гордом, хотя и почетном, одиночестве. Между тем, музыка неожиданно стихла, и все танцующие пары с удивлением обернулись в сторону оркестра и его застывшего в нерешительности дирижера. Что-нибудь случилось? - пробежал в воцарившейся тишине гулкий шепот среди всех присутствующих. Министр удивленно вскинул брови. Окружавшие его со всех сторон генералы в замешательстве затрепетали и нервно схватились за свои рации. Ситуацию почти сразу же прояснил дежурный офицер, подбежавший к министру на полусогнутых ногах и громко, на весь зал, прокричавший: - Ваше превосходительство, имею честь доложить ! Только что прибыли офицеры из эскадрильи "Падшие Ангелы" и просят вашего разрешения принять участия в Торжествах ! Какие будут указания? - Что значит просят разрешения, полковник? - разгорячено перебил офицера министр. - Это мы все должны просить у них разрешения присутствовать на Торжествах в их честь! Вы с ума сошли! Немедленно зовите их в зал ! - Господа, - обратился министр уже ко всем собравшимся. - Имею великую честь представить вам наших самых заслуженных и легендарных героев. Многие из вас кое-что о них слышали. Но очень немногие их когда-либо видели. Сегодня у вас есть такая возможность. Встречайте наших легендарных пилотов. "Ангелы" тоже иногда спускаются на землю... ! Зал взорвался бурными аплодисментами и громкими криками "Ура", встречая показавшуюся в дверях группу офицеров в черных как смоль мундирах с ослепительно белой эмблемой крылатой богини на груди. Их было человек тридцать: высоких, крепких, подтянутых парней. Они держались с достоинством, гордо вскинув головы и сдержанно улыбаясь гостям. Их парадные мундиры сверкали ослепительным блеском бесчисленных наград и символов воинской доблести. - Капитан Леваневский с ними? - аплодируя вместе со всеми, неожиданно спросил у главнокомандующего военно-космическими силами министр и строго на него посмотрел. - Никак нет, ваше превосходительство, - четко доложил тот и, слегка сконфузившись, добавил. - Он со своей эскадрильей на докладе у генерала Скотта. Он будет здесь с минуты на минуту. - Ох уж этот мне генерал Скотт! - вырвался у министра возглас недовольства. "- А мне и того пуще... !" - пробурчал себе под нос главнокомандующий, сверкая глазами. - Вы что-то хотели сказать, генерал? - переспросил его министр и, не дождавшись ответа, холодно процедил сквозь зубы. - Как только капитан Леваневский появится - немедленно ко мне! Я хочу с ним побеседовать! - Будет исполнено, - козырнул его адъютант, переглядываясь с главнокомандующим. Главнокомандующий в ответ пожал плечами и поспешил предусмотрительно отвернуться. В зале опять заиграла музыка, закружились пары, а у "Ангелов" не стало отбоя от женского внимания и восторженных взглядов. Герман с интересом вглядывался в смуглые лица легендарных пилотов и всячески корил себя за то, что так легкомысленно и беспардонно прежде себе позволял о них думать. Теперь уже в его сонании не вызывал сомнения тот факт, что "Ангелы" не были теми высокомерными "пижонами" и задаваками, о которых Герман не раз слышал от своих товарищей еще на Земле. Они были совсем непохожи на обычных "земных" пилотов. Ни своей безукоризненной выправкой. Ни умными, хотя и немножко грустными, лицами. Ни странной манерой держаться все вместе и как-то вызывающе обособленно от других людей. Ни настороженным блеском глаз... Все в них было другое. Непривычное и даже в чем-то лишенное обычных человеческих слабостей. Взгляд Герман между тем остановился на скромном, застенчивом юноше в капитанской форме и все той же серебристой эмблемой "Ангела"на груди. Он как-то тихо и незаметно появился в дверях залы, в кругу из пяти товарищей. Стараясь как можно причинить меньше неудобств танцующим, он робко протиснулся к противоположной стене залы и тяжело опустился на один из празднично украшенных диванов. При появлении незнакомца и его товарищей, все "Ангелы" как-то разом встрепенулись и, теряя всякий интерес к своим дамам, неуверенно затоптались на месте. Таинственный незнакомец сделал какой-то странный жест в их сторону, судя по всему выражавший приветствие. И только тогда "Ангелы" успокоились и вновь вернулись к своим партнершам. Незнакомец перекинул ногу за ногу, скрестил руки на груди, устало откинулся назад и закрыл глаза. Когда он вновь их открыл, их взгляды встретились. Герман смутился и отвел глаза в сторону, делая вид что разглядывает колоны, окружавшие зал со всех сторон. Прошла минута, другая, третья... Герман вновь украдкой бросил взгляд на незнакомца. Тот продолжал пристально смотреть в его сторону. Немигающим взглядом своих грустных, обрамленных редкими ресницами глаз. Герман улыбнулся. В глазах незнакомца неожиданно вспыхнул дерзкий и чуточку заносчивый огонек. Вспыхнул и тут же погас. Герман фыркнул в ответ, но взгляда своего не отвел. Незнакомец на его выходку никак не прореагировал, продолжая оставаться спокойным и невозмутимым. Герман улыбнулся еще раз. Реакции со стороны незнакомца опять не последовало. Вдруг какая-то мощная внутренняя сила стронула Германа с места и понесла его через весь зал к незнакомцу. Первые мгновения Герман пытался отчаянно сопротивляться своему странному и необъяснимому порыву. Но все его усилия оказались тщетными. Через десять секунд он оказался лицом к лицу с незнакомцем и замер перед ним в оцепенении. Капитан резко вскочил ему навстречу со своего дивана и, впервые за все время их заочного знакомства, на его лице промелькнула тень замешательства и удивления. - Разрешите пригласить вас на танец, господин капитан?! - чужим и дрожащим голосом произнес Герман в адрес незнакомца. Тот вначале опешил, раскрыв от неожиданности рот. А затем в отчаянии обратился за поддержкой к своим товарищам. "Ангелы" дружно, но сдержанно расхохотались. Виновато и с неподдельным восхищением поглядывая в сторону Германа. Один из них, белобрысый майор с добрым и открытым лицом, подошел к незнакомцу вплотную, похлопал его по плечу и весело произнес: - Я тебя не узнаю, дружище. Тебя такая прекрасная дама приглашает на танец. А ты не знаешь что делать? Ну же ! Если девушка просит, ей никак нельзя отказать... Незнакомец густо покраснел, весь как-то приосанился и... вдруг улыбнулся. Через мгновение они уже кружились в звуках вальса в самом центре зала. У него были сильные и мягкие руки с тонкими пальцами, четко выверенная грация и достаточно изысканные манеры. - Меня зовут Герман, - неуверенно представился он. Герман прикусил губу, с трудом принимая на веру то, что танцует с самим собой. Хотя и другим. - А вас, наверное, зовут Анастасия !? - продолжал незнакомец все более набиравшим силу и самообладание голосом. - А вы откуда знаете? - сорвалось с языка "второго" Германа. - Я видел вашу фотографию на столе у профессора Благонравова, - виновато признался он. - Вы знакомы с моим отцом? - искренне удивился Герман. - Да не так, чтобы уж очень, - неумело соврал незнакомец. - Так, иногда встречаемся. Кто же из "Ангелов" не знает профессора Благонравова? Так не бывает. Он для всех нас, "Ангелов", почти такой же отец, как и для вас. Может даже больше... - Неужели?! - не удержался от соблазна подковырнуть незнакомца Герман. И так тоже бывает? - Конечно, - с готовностью подтвердил пилот. - Еще как бывает. Ведь это он придумал наши "Суперфайтеры" и их неподражаемую "силовую" защиту. Без него мы - никто. Просто самые обычные пилоты. "Прокладка" между штурвалом и креслом - как у нас иногда любят шутить в эскадрильи... Герман громко рассмеялся шутке незнакомца и неожиданно спросил: - А правда то, что говорят про вашу эскадрилью мои друзья? - А что говорят про нашу эскадрилью ваши друзья? - озадаченно переспросил его незнакомец. - Ну, то, что..., - Герман замялся, не рискуя высказать вслух то, что вертелось у него на языке и уже ему самому казалось глупостью. - Ну то, что ваш командир не живой человек, а очень искусно выполненный робот? - наконец, все же решился он на свой безрассудный поступок. - Что вы, - громко смеясь, ответил незнакомец. - Конечно, это - бред. Он самый обычный парень... Чем-то даже похож на меня. Только лучше и, может быть, смелее... Незнакомец смущенно прикусил губу и поморщился, отводя свои бессовестные глаза в сторону. - Даже так?! - не унимался Герман, хотя его второе "я" уже давно искренне потешалось над всей нелепостью ситуации. - А вы с ним знакомы, да ? Хотя, вряд ли. Он ведь национальный герой... А вы...?! Герман замялся, прежде чем продолжить свою фразу: - А вы наверное в эскадрилье " Ангелов" новенький? Ведь так? Вон у вас и орденов то, совсем нет? Как у других. Почему? - Наверное, не везет, - с наигранной грустью в голосе, парировал незнакомец. - Я действительно в эскадрилье, как вы сказали, новенький... Точнее почти как "новенький". Ну после ряда обстоятельств и госпиталя... Незнакомец осекся, поправляя свой мундир и продолжая прятать глаза в землю. - А вы сами-то в настоящих боях участвовали? Или так..., - не унимался Герман, справедливо краснея от того, что по его мнению, сболтнул лишнего. - Или так..., - беззлобно передразнил его незнакомец и в его глазах вспыхнул озорной огонек. - Увы, в настоящих боях мне участвовать не пришлось. Ведь я по натуре игрок... Что поделаешь! Все, что я делаю, я делаю либо из-за природного авантюризма, или из-за озорства или, того хуже, из-за пижонства...Поэтому, все делаю не по настоящему. Увы. Наверное, это моя судьба. Или, как сказал один древний поэт: "Вся наша жизнь - игра. И кто ж тому виной, что я увлекся этою игрой...!" - Извините, если я вас чем-то обидела, - попытался исправить ситуацию Герман, уловив в голосе незнакомца горькие нотки. - Я не хотела. Это все мой язык. Но вы мне все равно нравитесь. Даже такой... Германа понесло. Он сам не знал, что говорит и, главное, почему. - Да нет, все нормально. Вы меня ничем не обидели, - твердо и уверенно прозвучал ему в ответ голос незнакомца. - И разве такая девушка, как вы, способна кого-либо обидеть? Не верю ! Так не бывает ! - Настенька, можно тебя на минуточку,- раздался за спиной Германа требовательный голос отца и его рука легла плечо дочки. - А вы, молодой человек, извините меня великодушно, но вас срочно требует к себе господин министр. Желаю вам удачи, капитан. - Можно я вам как-нибудь позвоню? - на прощание спросил Германа пилот. За его спиной уже выстроились адъютант министра и главнокомандующий военно-космическими силами. - Можно? - Да, конечно, - неуверенно согласился Герман, рассерженно оглядываясь на отца и теряя при этом из виду "Ангела". - Ну, что еще такое, папа? Разве так можно? - набросился он на отца с упреками. - В кои веки твоя дочь.... - Не спорь и не вредничай, доченька, - холодно отрезал тот, беря Германа за руку и бесцеремонно выводя из круга танцующих.- Так надо ! Герман повернулся, ища глазами незнакомца. Но тот уже был далеко, в противоположном углу зала, и на вытяжку стоял перед министром и его генералами. Министр неожиданно протянул к его плечу руку и, сохраняя добродушную улыбку на лице, резким жестом сорвал с незнакомца один из его офицерских погон. Незнакомец смертельно побледнел и чисто автоматически отпрянул назад. Все до единого "Ангелы" рванулись со своих мест и бросились ему на выручку, на ходу выхватывая из кобуры свое боевое оружие. Офицеры Безопасности и эскорт министра, в свою очередь, поспешили прикрыть вельможу своими телами, выставив в сторону "Ангелов" штатные бластеры. В зале возникла немая и тревожная сцена. Все ждали неминуемой и, как всем казалось, трагичной развязки. Однако министр неожиданно и громко расхохотался и властным жестом отстранил от себя охранников и офицеров Службы безопасности. Оказавшись таким образом лицом к лицу с незнакомцем и его встревоженными не на шутку товарищами. - Господа, вы меня неправильно поняли! - уверенно и твердо произнес он в адрес "Ангелов". - Я даже в мыслях не держал чем-либо обидеть или, того хуже, унизить вашего командира ! Напротив, мне показалось, что капитанские погоны совсем не к лицу майору Леваневскому - самому знаменитому из пилотов эскадрильи "Падших Ангелов". К тому же, это грубейшее нарушение субординации. Каждый офицер просто обязан носить мундир согласно своему воинскому чину и званиям. Разве я не прав?! "Ангелы" недоверчиво переглянулись друг другом, все еще не выпуская из рук оружия и упрямо продолжая стоять живой стеной между своим командиром и министром. Незнакомец вскинул вверх руку и что-то приглушенно произнес в их адрес. Только после этого "Ангелы", наконец, успокоились, попрятали свое оружие и расступились перед министром. - И еще, господа, - вытирая платком пот со своего лица, вновь заговорил министр. - Я понимаю, что в силу своей скромности капитан... извините, майор Леваневский не надел сегодня на свой мундир все им засуженные боевые награды. К тому же их так много, что мне бы пришлось извиняться перед дамами за то, что наш герой вынужден был бы из-за этой груды бесценного металла всем им отказывать и вообще не танцевать. Министр лукаво покосился в сторону Германа, и в зале раздался облегченный смех. - Но, я еще не закончил, - жестом призвал всех к тишине министр, загадочно улыбаясь. - Я готов смириться со всем, кроме одного. Кроме того, что национальный герой Земли сегодня обделен вашим вниманием по той простой причине, что... Министр бережно отстегнул с лацкана своего гражданского костюма высший боевой орден Лиги Наций, сверкавший золотом и бриллиантами, подошел к незнакомцу и прикрепил этот орден на его груди. - Вот теперь порядок, - удовлетворенно произнес он, протирая ладонью орден теперь уже на груди командира "Ангелов". - Так вот, - продолжил министр свою восторженную речь, отходя от новоиспеченного майора. - Я вынужден повториться. Я не потерплю, чтобы национальный герой Земли сегодня был обделен вашим вниманием по той простой причине, что... личность его известна очень немногим. Теперь вы все видите, кто он есть на самом деле. Прошу любить и жаловать. Перед вами истинный герой нашего вечера - майор Леваневский собственной персоной. Все находящиеся в зале бурно зааплодировали, не спуская глаз с командира "Ангелов". Министр поспешил присоединится к всеобщему ликованию, протянул майору руку и от всей души поздравил его с внеочередным званием и наградой. Майор засмущался, горячо ответил на рукопожатие вельможи и почему-то попытался затеряться в толпе. Но министр жестом его остановил и громко пожурил при этом: - Майор, смею заметить, война кончилась. Вам уже нет смысла прятаться от людских глаз. И я вам этого не позволю. Вы просто обязаны быть всегда на виду. Будем считать, что это приказ! - Так точно, господин министр, - вытянувшись по стойке "смирно" и отдавая честь, отрапортовал майор. - Будут еще какие-нибудь приказания? - Будут, конечно будут, майор ! - многозначительно ухмыляясь подтвердил министр. - Начнем с того, что я приказываю вам немедленно проследовать за мной в мои апартаменты. Нам есть что обсудить. Майор настороженно сдвинул брови, но ничего не ответил. - Господа, - обратился напоследок министр ко всем собравшимся в зале. Приношу свои извинения, но я вынужден вас покинуть. Отдыхайте, веселитесь и не забывайте про наших героев. Да еще. Я вынужден похитить у вас майора Леваневского. Пусть меня дамы за это простят. Служба. Я думаю, вы с ним еще встретитесь. Но не сегодня. Министр повернулся спиной к гостям и холодно буркнул через плечо своему адъютанту. - Попрошу никого нас с майором в ближайший час не тревожить. У нас с ним важный и сугубо конфиденциальный разговор. Наедине. Генералы недоуменно пожали плечами. Но как только за майором и министром закрылись двери, покорно вернулись на свои места и как ни в чем ни бывало продолжали веселиться. - Папа, неужели это тот самый капитан? - не удержался от вопроса и набросился на своего отца Герман. - Я ему наговорила столько глупостей... Столько глупостей.... Я же не знала, кто он на самом деле... Он выглядел таким скромным и застенчивым. У меня и в мыслях не было... - Может быть, это даже и к лучшему, доченька, - начал его успокаивать отец. - Что к лучшему, что к лучшему, папа. Он наверное на меня обиделся и больше уже никогда не захочет со мной встретиться ! - чуть не плача, не унимался Герман. - Я выставила себя в его глазах такой глупой и высокомерной дурочкой... -Вот именно это и к лучшему, - голос отца приобрел холодные нотки. Постарайся про него как можно скорее забыть. Это будет лучше для вас обоих . - Почему, папа? Это жестоко с твоей стороны! - Пусть жестоко, - согласился отец. - Но он тебе не пара. Знакомство с ним принесет тебе только одни несчастья. Он мне чем-то напоминает одинокого волка в этом безжалостном и безрассудном мире. Такие, как он, долго не выдерживают. Они либо ломаются, либо бессмысленно гибнут, так и не сумев поступиться своими принципами. Забудь про него, дочка, прошу тебя. Он не от мира сего. Точнее он не из этого мира. И поэтому нам его никогда не понять. А принять его таким, какой он есть, нам тоже вряд ли удастся. Он должен навсегда уйти из твоих мыслей. Пока не поздно. Герман насупился и капризно зыфыркал носом. - А вот и я, - донесся до его ушей до боли знакомый голос. Это был Виктор. Живой и как всегда жизнерадостный. - Прямо, как говорится, с корабля на бал! - с жаром в голосе прокомментировал он свое внезапное появление. - Как вы тут живете? А? Веселитесь, наверное, да?! А я целых пять часов протрясся в этом космическом рефрижераторе и теперь ни в жизнь не буду больше пользоваться услугами Гражданского космического флота. Это нечто! Военные звездолеты куда надежнее и комфортнее. А главное, там не бывает надоедливых попутчиков и нескончаемых сериалов по видеофону. Я вот... - Это Виктор. Мы вместе с ним работали на "Велесе-13", - перебил его Герман, представляя своему отцу. - Очень приятно познакомиться. Очень приятно. Профессор Благонравов, протягивая Виктору руку, представился отец. - Мне дочка про вас много рассказывала. И в очень, я бы сказал, восторженных тонах. - Папа ! Зачем? - бесцеремонно перебил отца Герман, смущенно краснея. - Я же просила... Виктор просто мой друг. - Да, да, конечно, Настенька, - ретировался профессор, переключая все свое внимание на Виктора. - Что вы намерены делать дальше, молодой человек? - Прежде всего, пригласить вашу дочку на танец, - быстро нашелся тот, изображая на своем лице наивное простодушие. - Можно? - Конечно. Конечно, веселитесь, дети, - радостно подтвердил профессор. - Я же совсем забыл. У вас же сегодня праздник. Настенька вас так ждала, так ждала... Герман уверено взял Виктора за руку и повел его в круг танцующих. Тот и не думал сопротивляться, блаженно улыбаясь и старательно заглядывая в глаза Германа. - Мог бы меня сначала об этом спросить, - несколько остудил его пыл Герман , принимаясь за танец. Виктор виновато хмыкнул и развел руками. Однако, после их третьего танца, Герман немножко смягчился, и к нему начала возвращаться его былая веселость и беззаботность. Виктор же был на седьмом небе от счастья. Еще бы, их отношения не только стремительно восстанавливались, но даже, как ему показалось, переходили на качественно новый уровень. Очень скоро Герман начал быстро забывать обо всех событиях, которые предшествовали их с Виктором встрече. И о грандиозном военном параде, чуть не закончившемся трагедией. И о пышном банкете, последовавшим вслед за ним, и после которого его отец постоянно держался за сердце и время от времени глотал лекарства. И о суровых и всегда подтянутых "Ангелах", продолжавших танцевать в зале и вызывавших бурю восхищения со стороны дам и зависть со стороны их кавалеров. И об их странном и застенчивом командире... А потом был праздничный салют, пурпурно-фиолетовые зарницы, пустынные коридоры Главного Купола, заспанная физиономия Виктора, срочный вызов отца в ЦУП, скоротечные сборы, Марсианский космопорт и пассажирский лайнер, отправляющийся на Землю...
      Майор Леваневский позвонил через неделю. Позвонил в их загородный Дом, коротко представился "Распорядителю " и попросил позвать к видеофону его, Германа... - Здравствуйте, это я, - сдержанно произнес он с экрана, когда Герман, наспех приведя себя в порядок и быстро умывшись, включил видеофон. - Вы? - вырвался у него из груди возглас радости и удивления. - Вы удивлены? Почему? Я же обещал вам позвонить. Разве не так? - в свою очередь растерялся майор, тщетно пытаясь сохранить на своем лице невозмутимую маску. - Я думала, что вы больше обо мне никогда не вспомните ! - искренне сознался Герман и перешел в контратаку. - Почему вы мне тогда ничего не сказали. Совсем ничего. Ну, кто вы есть на самом деле... - А это было очень важно? - совсем не ожидая от Германа подобной прыти, в свою очередь спросил майор. - Да, конечно, - неуверенно ответил Герман. - Я бы не наговорила вам столько глупостей. И потом... - И потом, вы смотрели бы на меня обожаемо-восхищенным взором, во всем поддакивали и называли не иначе как по воинскому званию и громкой фамилии ? Я угадал? - голос майора звучал спокойно, хотя и немножко вызывающе. - Зачем вы так?! - обиделся Герман. - Ваша откровенность ничего бы не изменила. Ровным счетом ничего. Я не из тех девушек, которым кружат голову ордена и офицерские погоны... - Я знаю. - невозмутимо перебил его майор. - Поэтому и позвонил. Кстати, как у вас дела? Как поживает ваш отец и ваши друзья? - Нормально, - несколько озадаченный невозмутимостью майора, ответил Герман. - А вы где сейчас находитесь? - На Земле, - четко, по-военному коротко ответил он и после паузы добавил: - Я сейчас нахожусь в Генеральном Штабе и жду своего назначения. Уже пару-тройку часов, наверное, жду. Все мои друзья со мной. А что? - Да нет, ничего. Я просто думала, может быть мы сможем встретиться? робко предложил Герман, заглядывая майору в глаза. - Вы знаете, - смутился тот, бросая взгляд на свой хронометр и пребывая в нерешительности. - Это сложно... В общем то... - А почему бы и нет, - наконец решился он. - Я буду ждать вас в центре города, на лестнице у музея Искусств. Ну скажем, через полчаса. Вы придете? - Конечно, - с готовностью подтвердил Герман. - Обязательно приду. Только вы больше не исчезайте. Вы... Лица майора на экране уже не было. Видеофон мерцал в режиме ожидания и лишь изредка вспыхивал калейдоскопом текстовых сообщений. Герман поспешил на улицу, с разбегу плюхнулся в отцовский гравикар и изо всех сил надавил пальцами на джойстик скорости. Гравикар рванулся с места и, стремительно набирая скорость, понесся по направлению к городу. Через двадцать пять минут Герман уже был в обозначенном майором месте. Но самого майора еще не было. Наконец, прямо возле лестницы музея Искусств резко затормозил черный армейский гравикар и из него выскочил лейтенант в форме "Ангелов". Он торопливо подбежал к Герману, вежливо извинился за опоздание и скороговоркой произнес: - Госпожа Благонравова, Анастасия Викторовна? У меня для вас сообщение от майора Леваневского. К сожалению, его срочно вызвали к главнокомандующему. Как только он освободится, мы должны немедленно покинуть Землю. Так что извините. Ваша с ним встреча не состоится. Он обязательно с вами свяжется, как только снова окажется на Земле. Он просил Вас быть к нему снисходительной и его простить. Очень просил. А это вам. До свидания. Лейтенант сунул в руки Германа пухлый пакет, сорвался с места, подбежал к своему гравикару, запрыгнул внутрь и на прощание помахал рукой. Гравикар резко тронулся с места, свернул на ближайшем перекрестке и бесследно исчез из виду. Герман развернул пакет и к его ногам упала пурпурная роза, покрытая свежей росой и источавшая сладостное благоухание. Герман поднял розу, грустно вздохнул и медленно направился к своему гравикару.
      После того случая прошло несколько месяцев, а от майора все не было никаких вестей. Вначале Герман работал в лаборатории отца. А затем, поддавшись уговорам профессора Кольта, с которым они постоянно поддерживали связь, отправился к нему на Лунную базу. Там-то они случайно и встретились с майором. Это случилось в космопорте. Пассажирский лайнер с Германом на борту уверенно шел на посадку и до лунной тверди оставалось несколько сотен метров. Командир корабля неожиданно резко поменял курс и ушел на "второй круг". Пассажиры переполошились и прильнули к стеклам иллюминаторов. Их взорам открылась необычная картина: шестерка черных как смоль звездолетов один за другим вынырнули из мрачного безмолвия звед и, не снижая скорости, устремились вниз, к земле. Уже почти касаясь своими носами лунной поверхности, они легко и непринужденно перешли в горизонтальный полет и мягко сели на стартовом поле космопорта.