Панк-вирус в России

 
      И: Диплом, диплом-то классно. А институт-то говенный и все это хуйня, чему там учат. Диплом у меня знаешь какой? Сейчас я тебе скажу. Называется он: "Озвучивание видеофильмов в компьютерной технологии".
 
      О: Так это вообще супер!
 
      И: Ну, естественно. Так если бы я там еще что-то делал, то было бы супер. Там я просто литературу читаю.
      Басист Лелик Александров сторожем работает сутки через трое.
 
      О: Он из начального состава?
 
      И: Нет, он не из начального состава. Он пришел в 1994 году.
 
      О: А откуда он появился?
 
      И: А-а…
 
      О: История об этом умалчивает…
 
      И: Через знакомых каких-то… Но на самом деле это не интересно. Вот если бы мы были типа «Алисы» звезды, это было бы интересно раскопать. По-моему, люди есть люди!
      А барабанщик у нас сейчас Женя ("Silver De La Ganda"), он еще играет параллельно в группе "Монгол Джо", она к панку, хардкору не имеет отношения, это такие металлеры с уклоном в «Пантеру» и группе «Meantraitors». Но это очень хороший барабанщик, профессиональный. Он классный парень. И все. Нас 3 человека. Вот и вся история.
 
      О: Откуда название возникло?
 
      И: Не знаю. Сидели что-то на скамейке, думали.
 
      О: Сразу такое название появилось?
 
 
      И: Нет. Сначала у нас было название «Инфаркт». Один год играли под названием «Инфаркт», потом один концерт отыграли под названием «Освенцим» а потом, мы думали-думали. Были 2 варианта: «Дезертиры» и «Маррадеры» «Дезертиры» нам как-то не очень понравились.
 
      О: Вкратце историю группы можешь рассказать?
 
      И: Первый концерт у нас на людях был в поселке (Мы в пригороде живем) Там клуб есть деревенский, там дискотеки проводят, все дела. Первый концерт был там. Ночной такой устроили. Люди из города приехали нормально. А так первый концерт в серьезном клубе был в июне 1994 года в «ТаМtАте». Играли мы первый раз с «Вибратором» и "Королем и Шутом".
 
      О: Ну и какие впечатления о первом концерте?
 
      И: А впечатления никакие, потому что мы нажрались в зюзи со страху наверное. А еще что запомнилось: заходим (а мы были ребята из деревни, в «ТаМtАте» ни разу не тусовались) с заднего двора. Я еще тогда с волосами был. Захожу, смотрю, там какие-то лысые парни сидят, в мясо пьяные, и орет один там на басу: "Блевотина, блевотина, блевотина". Как это оказалось, это был Гриша, басист «Вибратора». Пиздец, мы так перепугались ну, такие парни убойные. Мы поднялись наверх. А мы предварительно купили водки бутылку поллитровую, «Синопскую», что-то такое. Наверху раздавили эту водку. Нормально, чуть-чуть отошло. В этот же концерт «Вибратор» спиздил у нас ящик пива, на наше имя. Сева Гаккель приходил, а мы: "Где наш ящик пива?" (а в «ТаМtАте» после концерта группе выдавался ящик пива). Сева такой "Вот здесь стоял". А «Вибратор»: "А мы его выпили". Мы поругались и нам выделили пол-ящика. Пьяными мы были первые три концерта.
 
      О: Но вы же играли такой….?!
 
      И: Нет, мы играли тогда Панк-рок, на самом деле. И поэтому пьяными мы нормально сыграли все. Ну, естественно хардкор вообще нельзя играть пьяными, выдыхаешься сразу. А первые три концерта мы поиграли в таком виде, наверное, от страха. А потом, решили, что это не в кайф, все выдыхаются, играть никто не может, потом перестали пить.
 
      О: Какие у вас альбомы?
 
      И: Первые два альбома (когда мы еще назывались "Инфаркт") — 93 г. «Инфаркт» и «Шкварки», но это смешные очень альбомы, слушать их вообще нереально. Нам только можно их слушать, просто вспомнить то, что мы делали, только ради смеха, больше ничего.
 
      О: Ну, то есть, веселый панк по музыке, я так поняла, а по словам?
 
      И: А по словам там вообще приколы какие-то. Половина песен на русском пелась, а половина вообще на тарабарском, то есть на псевдоанглийском, придумывался какой-то припев по-русски, а остальное все пелось якобы по-английски. Была такая практика: где-то до 1994 года я вот так все песни пел. Если лень было придумывать тексты, а так — нечленораздельные звуки.
 
      О: А если слова различимы, то о чем?
 
      И: Слова там были… какие-то раздолбайские, алкогольная тематика, все наплевать, все говно… ну, традиционная такая, знаешь.
 
      О: Ну и когда наступил переломный момент?
 
      И: Ближе к концу 1994 года, когда уже и четко тексты писались и подход серьезный был. Еще есть альбом, называется «1994» — это сборник со всех концертных записей, которые были (3 концерта из «ТаМtАm» а и др.)
      Есть альбом 1995 года — "Понты Или Хард — кор" — записанный просто вживую — без наложения, без ничего, тоже в «ТаМtАm» е.
 
      О: А с конца 1994 года вы стали играть более тяжелую музыку?
 
      И: Ну, да.
 
      О: И тексты какие у вас пошли?
 
      И: В то время у меня были такие запары, даже не социальные тексты, а более личностные переживания, более внутренние. Жестокая романтика, что ли, облаченная в форме. Но это то, что соответствовало тому времени в 1994 году, а вот уже в 1995 году "Понты Или Хардкор" уже пожестче, а в 1996 вышел альбом "Мы Рок-Звезды", но там уже никакой романтики, там более социальные вещи. И последний альбом «Пропеллер». Он вышел в 1998 году, но записан в 1997. Тут даже нет таких социальных тем, а более взрослое осмысление, когда каждый человек по-своему относится к проблеме и он должен сам решать…
      Вот приезжала американка Алина, она говорит что у них в Америке распространен очень сильно социальный панк, то есть они все поют о политике. Я считаю, что политику делает политика внутри каждого человека. То есть его внутреннее отношение определяет саму его жизнь. Если он хочет возиться в этом дерьме, как политика, то ради бога. Тут есть разница: политические тексты и социальные тексты. Социальные — это, что связано с обществом, социумом и поэтому посвящен «Пропеллер» — межобщественным отношениям и отношениям внутри себя.
 
      О: Мне очень понравилась идея у вас против абортов…
 
      И: Это с альбома "Мы — Рок-Звезды". Это даже не против абортов, это на самом деле песня о том, что аборт — убийство и не надо строить по этому поводу каких-либо иллюзий. Если ты невежественен, то не стоит убивать детей, если ты не соображаешь, если не умеешь пользоваться средствами контрацепции. На обложке альбома приведена статья, что уже через 2 недели ребенок формируется. Это уже живой организм, это все равно, что убить ребенка.
 
      О: У меня как раз на стене эта статья висит и еще там фильм описывается, как делают аборт на ультразвуке.
 
      И: Я видел, да, да, показывали по телевизору! Мне кажется, что наше правительство занимается не тем. У нас есть телевидение государственное. Мне кажется, что чаще нужно показывать такие вещи, если они хотят действительно заботиться о здоровье своей нации…
 
      О: По-моему, они хотят только денег нагрести и больше ничего.
 
      И: Мне тоже так кажется… Но если они хотят что-то делать действительно для народа, они должны показывать эти фильмы очень часто или, скажем, наркотики… То, что сейчас показывают антинаркотическая пропаганда — это говно. Люди посмотрят, им наоборот, захочется. Нужно показать действительно настоящего наркомана, показать эту проблему изнутри. Люди не захотят даже пробовать. Мне кажется, что если у правительства есть хотя бы призрачная забота о народе, то если у него есть гос. телеканалы, это очень большое влияние на умы подростков, их нужно использовать на полную катушку, а не эти все антирекламные ролики типа по МУЗ-ТВ: "Остановись во время". Ну что они показали. Свернул, занюхал. Плохо ему что ли от этого стало? Ничего непонятно.
 
      О: Для чего вы всем этим занимаетесь музыкой, Панк-роком?
 
      И: Я не знаю, что касается моих музыкантов то мне кажется, что они просто музыку любят играть и все. А я занимаюсь этим для того, чти бы воспитать самого себя, чтобы через это проанализировать самого себя. Есть определенная цель у человека — познать самого себя, и я считаю, что это наивысшая цель. А музыка и то, что я делаю, текстов написание — заставляет меня думать постоянно, заставляет действовать. Я сам себя копаю.
 
      О: Твое представление о Панк-роке как о музыкальном стиле и, как стиле жизни?
 
      И: Мне кажется вся идея Панк-рока, как она существовала со времен Игги Попа, представляет собой разрушающую идею, саморазрушающую и разрушающую все вокруг. То есть человек должен ломать свои стереотипы, в плане сознания, но это не значит, что ломать вокруг: крушить витрины, бить морды прохожим.
      Мне кажется, что это более тривиальное понимание Панк-рока. Но все подростки понимают только такой Панк-рок. А мне кажется, как говорит Вотти, это правильное понимание Панк-рока: "Разломать все свои стереотипы, все свои убеждения, что ли, посмотреть на вещи с другой стороны". Тот же самый Сальвадор Дали, мне кажется, — это тот же панк. Он ломает все стереотипы и заставляет людей посмотреть на вещи с другой точки зрения.
      А то, что я делаю, хардкор — музыка — основана на панке, но мне кажется, что Панк-рок — это разрушающая культура, а хардкор — создающая.
      По сути, Панк-рок не предлагает ничего взамен. Он предлагает только разрушить стереотип. В плане действий, в плане воспитания самого себя. А хардкор музыка, хардкор движение предлагает разрушение, но в то же самое время создание каких-то новых устоев для самого себя, то есть какого-то крепкого стержня, вокруг которого должно все это обрастать. То есть в хардкоре стержень — это Панк-рок, разрушение, а хардкор — наращивает сам на это мясо. В моем убеждении, это вот так.
 
      О: В Панк-роке, как в музыкальном стиле, что более важно, на твой взгляд — музыка, текст, или, может быть, энергетика, драйв?
 
      И: Это смотря в каком месте прилагать усилия. Если ты сидишь дома, слушаешь, то тебе в кайф, чтобы это было все красиво: все хорошо сыграно, что бы особо не ездило по ушам. Если ты хочешь быть действительно панком, идеологически, ты должен знать тексты. Поэтому тексты должны быть хорошими. А энергетика: когда ты приходишь на концерт, тебе насрать о чем он там поет, все равно, слов никогда ни у кого не слышно, и насрать, какие он там мелодии играет, все равно этого ничего не разобрать. Но если есть энергетика на концерте тебя прет, и неважно о чем он поет. Мне кажется, что в любой музыке должна быть эта тройственность, то есть все важно.
      А у нас в России, вообще парадоксальная ситуация: у нас никто не врубается в английский язык, поэтому, если ты слушаешь «Exploited», тебе вообще насрать о чем они поют, тебе главное, чтобы тебе перло. Поэтому, драйв немаловажную роль играет в мировом плане, я думаю, это основополагающий устой. Именно энергия, которая прет из исполнителей. Он может захватить с собой множество народа и многие ему поверят. То есть можно вещать какие угодно социальные тексты, но подавать их с таким видом, что никто тебя не будет слушать. В принципе, социальные тексты поют все, и это всех уже не то что заебало но… Все знают о чем будет петь эта группа — типа безработица, все, хуеры — помадоры. Но об этом поют 100 групп, 100 тысяч групп, все об этом поют. Как это подать — вот в чем разница.
 
      О: Как ты представляешь панк как стиль жизни? Некоторые считают — по помойкам лазить, плеваться друг в друга…
 
      И: Нет, я считаю, что это поверхностное восприятие панка. Мне кажется, что панк должен быть в голове. Тот же Сальвадор Дали… Я не думаю, что он шлялся по помойкам или там, жрал говно. Я думаю, у него было до хуя денег, но он делал шокирующие вещи, и у него был в голове именно Панк-рок.
 
      О: То есть здесь эпатаж, он важен?
 
      И: Нет. Вот в том-то и дело. У Дали есть эпатаж, но, скажем, у меня вообще нет эпатажа. Но я считаю, что я больший панк, чем те, которые ходят в лохмотьях и слушают "Гражданскую оборону" и говорят, что они панки. Потому что стиль панка определяет отношение к определенным экстремальным ситуациям, которые ты воспринимаешь, такие вещи — смерть друга, отъем денег. Мне кажется, Генри Миллер, американский писатель 30-х годов — настоящий панк, потому что у него есть именно эти разрушения.
      Люди традиционных устоев называют его порнографистом, а на самом деле человек обнажает свою душу; он ломает барьеры, но в то же время у него есть лиризм, который создает свой мир, свое отношение к жизни. Вот это, мне кажется и есть Панк-рок. А многие подростки, которые себя считают панками, которые говорят: "Панк — это значит жить на помойках", сами грязные все — это однобокое восприятие панка. По-моему, это какая-то глупость, потому что люди сами из себя ничего не представляют, потому что ведь их напыщенность, весь их выпендреж, все эти понты ничего не значат, потому что если на них наедет какой-нибудь бык то они сразу все: "Ох, ах", с них сразу вся спесь спадает. Это я сам знаю, по своему опыту. И мне их не жалко, потому что не хуя выпендриваться, если ты сам из себя ничего не представляешь. Я не выпендриваюсь, но я знаю, что я могу ответить, если кто-то на меня наезжает. А когда ни тех кто-то наезжает, они сразу прячутся за спины друг друга. Мне кажется, что это ложный, смешной какой-то панк, это ненастоящее все. Но таких большинство, на самом деле. Но это, в основном, подростки, 14-15-16 лет.
 
      О: То есть — это начальная фаза, и большинство потом выбывает…
 
      И: Но те, кто остается, становятся очень сильными парнями и девчонками в плане головы. А те, которые выбывают, могут быть кем угодно. Это уже как бы элемент моды.
 
      О: Чем, по твоему мнению, Панк-рок отличается от рока?
 
      И: Смотря что считать роком… Рок — музыка в сейчашнем понимании считается — мэйнстрим, что ли. Вообще, сейчас, по-моему, нет такого термина — «рок-музыка», это было модно в момент перестройки. Можно называть роком «Алису» или «ДДТ», а можно "Rolling Stones". Но мне кажется, что люди, которые играют рок, традиционный mainstream, немногим отличаются от поп-музыкантов, просто они используют живые инструменты, гитары и все. Больше ничем не отличаются. А Панк-рок — это какая-то идея. То есть рок, в общем-то, не имеет такой идеи главенствующей. Есть идея у «Алисы», но у них идея: "Мы вместе", а остальное — поэтические взгляды Кинчева. Настоящий рок — это Панк-рок хардкор, а остальное — это поп-музыка, ответвление рок-музыки и больше ни чего.
 
      О: Как ты считаешь, должен ли Панк-рок нести опасность?
 
      И: Я считаю, что он должен нести какой-то взрыв в себе. Что значит опасность? Музыка не может в себе нести опасность. Это бредни конца 70-х, когда они думали, что переменят весь мир. "Sex Pistols", там, «Clash». Это все хуйни. Музыка не может изменить ничего. Меняют только деньги. А денег у музыкантов, которые играют Панк-рок, нет.
      Я считаю, что вызов какой-то должен нести, потому что Панк-рок тем и интересен, что несет какой-то эпатаж, какой-то вызов. Пока он такой, он интересен людям.
 
      О: Отношение к анархии, твое и вообще Панк-рока?
 
      И: За весь Панк-рок отвечать не берусь (смеется), это его проблема (смеется). А мое отношение… Я себя считал анархистом. А в один прекрасный момент, я осознал, что анархия есть фашизм. Представляешь? Я как-то шел-шел… Думаю, главный принцип анархии… Основная идея в трудах Бакунина, Кропоткина, основоположников анархизма — авторитет необходимости, а авторитет необходимости называется фашизм. И я не обольщаюсь на этот счет, что анархия — это что-то такое. Свобода — это есть свобода, это внутреннее состояние человека и не зависит от того, какой строй, где он живет, в каком месте. Он может находится годиться в тюрьме и быть свободным. Это неважно. А анархия — это утопическая идея, она воспринимается как сказка. Но утопия анархия или не утопия, но все подростки воспринимают анархию, как плевание на тротуар, ругание матом и питье водки и все. Больше никак не воспринимают, не воспринимают как личные мотивы — что-то делать или что-то не делать. И вдобавок, они считают себя панками. Потому это довольно грустно.
      Нам государства никто же насильно не навязывал. То, что люди пришли к государству (я не сторонник этого строя), исторически обусловлено. С первобытных времен — сначала появился какой-то сильный человек, который дал всем пизды и сказал: "Я самый главный". Его сын сказал "Я тоже самый главный". В итоге все стали крутыми-крутыми, все пиздили друг друга и в итоге доросли до такого состояния. Если бы человечество было склонно к анархизму, оно бы не стало бы таким, какое оно сейчас. То, что мы сейчас имеем, развивалось не за 5 лет и не за 70, как советское государство. Это развивалось постепенно, ступеньками. То к чему мы пришли, того мы и заслуживаем.
 
      О: Чем русский Панк-рок отличается от западного?
 
      И: Русский Панк-рок отличается от западного, тем, что у нас, нет никаких корней рок-н-ролла, а поэтому, наш Панк-рок сильно заблуждается. Понимаешь, в чем дело? Америке — ты говоришь по-английски, ты знаешь, о чем поют люди. Даже "Sex Pistols" поют такие тексты, которые эти все мудаки ваши и наши не будут петь никогда. Но они слушают музыку — им это прет — "О, музыка кайфовая!", а тексты у них (мозгов-то нет), поэтому они пишут тексты, то что знают. Поэтому получается такая вот хуйня. Поэтому разница русского Панк-рока и американского, или, скажем, английского — это то, что у нас нет никакой культуры рок-н-ролла, у нас нет элементарного знания языка английского. И все. Поэтому что-то приходится домысливать за другого. Вот и все отличие русского Панк-рока от западного.
 
      О: А московского?
 
      И: От питерского? (обращаясь к тусовке)Какие отличия питерского Панк-рока от московского?
 
      Маша ("Чертовы Куклы"): У нас лучше.
 
      Аля ("Чертовы Куклы"): У нас бодрее, у нас тяжелее.
 
      И: Говно у вас все. И в Москве говно. Да везде, все говно, мне кажется. Я ни одной группы не знаю, кроме себя.
 
      Аля: Ну, подожди, как это не знаешь? Знаешь.
       (Смех)
 
      И: А, я говорил про мужские группы.
 
       (Хохот)
 
      А: Да я вообще-то не про то говорю.
 
      И: Я и не про "Strawberry Jam" говорю.
 
       Шутки кончились
 
      И: Так. Московского от питерского? Раньше у меня была такая идея, что Москва — это говно. Теперь у меня мнение на 180 изменилось, я считаю, что Питер — это говно, а Москва — это круто в плане того, что люди там ходят слушать эту музыку. У нас люди не ходят слушать Панк-рок и хардкор, а у вас они ходят — по вашим рассказам "Чертовых кукол" и по рассказам Пургена. Я с ним общался и просто охуел. У нас просто болото, деревня, по сравнению с Москвой.
      Знаешь, считается, что Москва — большая деревня, есть такое выражение, а, по-моему, у нас вообще хутор какой-то. Хутор, просто хутор. Потому что никто ничем не интересуется, всем на все насрать, всем все по хуй.
 
      О: Ну, наконец-то, кто-то на Москву не наезжает в Питере. Так приятно. А какие можешь выделить причины появления и самобытные условия панка в России? И есть ли таковые вообще?
 
      И: Наслушаются "Sex Pistols" и «Exploited» и появилось. Ничего самобытного нет.
 
      О: А какие ты можешь выделить основные течения в мировом Панк-роке и Панк-роке в России?
 
      И: Вот так вопросец… Мне кажется, что есть настоящий Панк-рок и есть, поп — панк. Есть течение, которое показывают по МTV и говорят, что это панк рок, а есть течение Панк-рок. Все. Два течения. И больше нет никаких.
 
      О: А у нас в России?
 
      И: А у нас есть радио «Максимум». То, что ставят по радио "Максимум"
 
      О: Радиоформативно, значит общество усваивает, пережевывает и выплевывает.
 
      И: Да-да. И МТV тоже самое.
 
      О: А что ты можешь сказать напоследок, пожелать?
 
      И: Вести здоровый образ жизни, слушать хардкор и учить английский язык — вот мои главные пожелания молодежи и вообще всем.
 
 

Интервью с группой "The Strawberry Jam"

       09.05.98; 15.11.98; 09.02.99
 
       Магадан — С-Петербург — the whole word
       Интервью происходит в сквоте в центре Питера глубокой ночью,
       сопровождаемое употреблением некоторых напитков.
 
      Ольга: Представьтесь, пожалуйста.
 
      Гарри: Гарри, играю на гитаре
 
      Шурик: Александр Юрьевич, вокалист.
 
      Джонни: Джонни, барабаны.
 
      Юрик: Юрик, делаю музыку бас — гитаре.
 
      Гарри: А это — Ростик, он а еще не играет.
 
      О: Когда и при каких обстоятельствах образовалась ваша группа?
 
      Ш: Группа образовалась даже без нашего участия в 1989 году. Из прежнего состава никого не осталось.
 
      Г: Наша группа (в смысле нынешний состав) образовалась 1 апреля 1993 года, а обстоятельства были… Помню из Москвы приехал, обратно в Магадан…
 
      Д: Трень-пень, поиграли и порядок.
 
      Ш: Играли 3 года, потом слились в Питер.
 
      О: Откуда вы друг друга знаете, как попали в группу?
 
      Г: Я с Шуриком с первого класса учился.
 
      Д: На пьянстве и наркотиках сошлись.
 
      Г: А Джонни с Юриком тоже в одном классе учились и примерно той же фигней страдали.
 
      Ш: Тоже сошлись на пьянстве и наркотиках.
 
      Г: А потом нас познакомил основатель группы, который теперь уже с нами не играет. Основателя нашей группы звали Вовик. кликуха у него была Соба. Он наполовину собрал эту группу, был первыми гитаристом и у него все шло с нами нормально до тех пор, пока он вдруг… Я не люблю слова: "ударился в религию". Он сейчас учится в духовной семинарии и очень хорошо учится. Он переступает через курсы экстерном и совсем другой жизнью живет.
 
      Д: Подает большие надежды и поет в церковном хоре.
 
      Ш: На самом деле, история группы большая и длинная, в ней кучи народу имеет место, куча всяких событий, регалий и баталий.
 
      Г: Музыка была почти без примочки. Это не был Панк-рок.
 
      Д: Это был авангард, джаз.
 
      Г: Может быть, авангард, может быть новая волна изначально.
 
      Д: "Клубничный джем" назывались.
 
      О: А откуда название взялось?
 
      Ш: У них на репетиционной точке в школе стояла банка с клубничным джемом и, когда они выбирали название, они сказали: "Реально было бы назваться "Клубничным джемом". И все одобрили.
 
      Д: Мы все разные, от этого и джем. А клубничка… Порвем любого…
 
      Ш:… за клубнику. Клубника — это пища, жратва, наше слабое место.
 
      Д: Клубника — это символ одного, другого и третьего.
 
      О: Расскажите поподробнее о деятельности группы в Магадане.
 
      Ш: У нас было такое место — «Автотэк», клуб молодежи…
 
      Г: Магадан — город маленький все группы тусуются в одном месте. Одна — две реп. точки на весь город.
 
      Р: Люди, с которыми парням приходилось делить репетиционную точку и естественно, аппарат, все время плакали…
 
      Г: Они все время жаловались, что мы убиваем аппарат.
 
      Р: Я помню, приходил барабанщик садился за свои ударные и видел разорванный пластик на бочке…
 
      Д: Хуйня это все.
 
      Р:… он брался за голову и говорил: "Еб твою мать! Неужели это музыканты?!" Многие плакали, потому что на истории этой команды спалено аппарат столько, сколько даже не было человек в этой группе.
 
      Г: Правда?.. Сейчас, я могу сказать, ситуация немного другая, потому чти все изменилось. Мы не в Магадане. Аппарат у нас здесь немного получше и сами мы уже не те, что прежде.
      А вообще… Магадан — это очень далеко. Он очень оторван от такой жизни. Там нет клубов, таких как здесь.
 
      Д: Такой же, как и Питер Магадан. Такая же деревня, болото. Питер — это база хорошая, но выступать лучше не здесь.
 
      О: А почему, кстати, вы решили переименоваться англоязычно? "Клубничный джем" в "The Strawberry Jam"? Это уже вы сами, непосредственно…
 
      Ш: Да, это непосредственно я. Это же абсурдно — называться по-русски "Клубничный джем", а петь на английском. Когда было такое название, мы пели на русском, а когда стали более-менее приобщаться к мировой культуре…
 
      Д: О! Молодец! (взрыв хохота)
 
      Р: Мировой субкультуре…
 
      Ш: (продолжает)…стали использовать английский язык. Потому что английский язык, в общем-то, интернациональный язык. Его понимают…
 
      Г: Его никто не понимает.
 
      Ш: (продолжает)… Америка, Европа, Африка, Индонезия, Китай, Япония… Все, в общем-то, знают английский язык. Не хотелось закрепощаться в рамки отдельно взятой территории, имеется ввиду Россия.
      Как пришел в группу, я пел песни на русском языке. Мне показывали совершенно свежие темы, ну и не совершенно свежие темы, на которые я…
 
      Д:…и совершенно несвежие (смеется).
 
      Г:…несовершенно свежие.
 
      Д:…попахивающие. (Смех)
 
      Ш: (продолжает)… на которые я придумывал тексты на русском и их пел. А когда я стал сочинять темы на английском, то и ориентация группы по музыке была другая.
 
      Р: Все дело в том, что если начинать сначала, у Саши была очень старая болезнь, как и у некоторых членов группы — "болезнь Америки". Однажды Александр нашел на берегу моря старый, совершенно убитый баркас… Это действительно анекдотическая история. Он собирался его восстановить, купить к нему дизельный двигатель и на этой установке пересечь Берингов пролив к Аляске.
 
      Г: Он пытался его пересечь даже пешком.
 
      Ш: Это было присуще всем жителям Магадана.
 
      Р: Он бредил Америкой, он изучал крупномасштабные карты, и не удивительно, что впоследствии он стал писать тексты на английском.
 
      Ш:… с американским акцентом.
 
       (общий смех)
 
      Г: Я думаю, что может быть, вот почему. Мы, как я уже говорил, учились с Шуриком в одном классе. Каким-то образом, мы стали заниматься музыкой вместе, во время того, когда прогуливали школу. И все это была полнейшая импровизация, мы записывали, даже бывало, несколько кассет в день.
 
      Ш: Да.
 
      Г: Причем, занимались просто так, легко. Я брал гитару, играл все подряд, а Шурик брал книжку для детей — там были на английском языке веселые стихи, и мы их пели. Типа:
 
      Rain, Rain go to Spain
      Never show your face again
      С этого все и началось.
 
      Д: Язык Rock'n'Rollа.
 
      Г: Но мы можем петь на любом языке, на каком сочинится вдруг что-то и нам понравится.
 
      Ш: Не обязательно сводить все к моей личности. Смешение языков и культур настолько сильно повлияло… Мы приехали с севера Дальнего Востока, там культра совершенно другая.
 
      О: Темы песен изменились с твоим приходом в группу и далее с тем, что вы начали петь на другом языке?
 
      Ш: Нет, дело в том, что люди все похожи.
 
      Г: Но в то же время очень разные.
 
      Ш: И тексты получались похожие и очень разные. У меня был больше якобы замысловатый авангардизм.
 
      Р: Скорей сюрреализм.
 
      Ш: До моего прихода было — жажда по жизни, жажда по любви, такого плана.
 
      Г (декламирует):
      Нарисую на небе вопросительный знак,
      как достать до того, чего нет.
 
      Ш: А с моим приходом… (декламирует)
      Котел — мои легкие,
      Прожектор — мой глаз,
      Мои ноги — колеса,
      А топка — желудок.
      Я пожираю килотоннами враз
      Уран. Вот такой я ублюдок.
      Мой мозг — кочегарка,
      Кочегар в ней сгорел,
      Все манометры лопнули
      Два дня назад.
      Сколько ехать мне,
      Я спросить не успел.
      От него я оставил
      Лишь копоть и смрад.
      Я уже не помню слова.
 
      Г: А помнишь? -
      Когда бетонная плита
      Расскажет сладосказочку
      Про Шуру — дурочка…
      Эй, Эльвира из ВАИРа,
      Дрянь, скотина и задира
      Ну-ка, быро выпей пива
      И проваливай с квартиры
      Эй, Малаша,
      В сумке каша,
      Руки ваши,
      Мозги наши…
 
      Г: Трудно понять, о чем это?
 
      О: Это, наверно, очень интересно.
 
      Г: Это интересно, как тот бред. Помнишь, как ты говорила, "прикольный бред?" Наверное, твои слова были правильны, и их можно отнести ко всему творчеству группы.
 
      Ш:
      Порежь язык на тысячу частей,
      Скажи по слову каждой частью,
      Ты выпьешь разом сто морей,
      И соль наполнит до ногтей
      Твои мозоли мокрым счастьем.
      Но когда я сочинял все эти тексты, была другая музыка. Тогда в группе было 5 человек, в том числе я и Юрик.
 
      Г: Но до того как ты там пел, я там пел.
 
      Ш: Ну, это когда было…
 
      Г: Тогда там Юрик на гитаре играл.
 
      Ш: Как появился английский язык в группе, тексты (пауза)стали постепенно обрастать реальностью. (Взрыв хохота)
 
      Г: (серьезно)Да, они обросли настолько реальностью, что даже противно стало нам
 
      Д: (Дико смеется)
 
      Г: Знаешь, социальщина, как бульварная пресса, достает. Это не интересно становится петь.
 
      О: Как окончательно сформировался ваш состав, как вы начали все в Магадане и почему переехали в Питер?
 
      Г: Мы со школьных времен занимались музыкой, это способ самовыражения наверно, выплеск какой-то энергии.
 
      Ш: В маленьком городе творческие люди находят друг друга быстро. Все это дело у нас сконгломерировалось.
 
      Г: Если сидит музыкант один дома, то он чувствует себя паскудно. Если он находит подходящего ублюдка, такого же, как он, то чувствует себя немного уже не так похабно.