Робот

      Раниэль бросил газету под ноги, распаленный, с долго сдерживаемой злостью, которая вскипела в нем совершенно неожиданно, появившись вместо ожидаемой сломленности. Наверняка ему вспомнился ужас той ночи.
      - Выходит, все мы сидим под колпаком, - меланхолично заметил я.
      Мне хотелось приглушить в нем болезненное осознание факта, что бегство в убежище и все пребывание в его мрачных стенах были настолько же жалким, что и совершенно напрасным поступком.
      - В том-то и оно! - гневно подхватил тот тему. - Вы ухватили самую суть: не под шарообразной чашей, как ее по-ученому называет журналист, но под самым банальным колпаком! Мы торчим здесь точно какие-нибудь муравьи на испытательном столе в какой-нибудь лаборатории инстинктов - под перевернутым вверх дном стаканом, который, дистанционно управляемый и охраняемый высоко эффективными, самообучающимися и саморемонтирующимися кибернетическими системами, несет нас на отдаленный операционный стол. И тут мы видим полнейшую аналогию.
      Он поднялся.
      - До десяти утра - именно на это время созвано чрезвычайное собрание Городского Совета - у нас еще куча времени. Сейчас же мы можем зайти поужинать в какой-нибудь ресторанчик. Предлагаю посетить ближайший, Раниэль указал рукой цветастую неоновую вывеску возле белой стены небоскреба, который стоял на краю парка. - Когда-то я бывал в нем частенько. Сам ресторан находится на сороковом этаже, так что оттуда можно прекрасно наблюдать панораму города.
      21. СВЕРХСУЩЕСТВА
      Мы сидели за столиком под окном, в обширном и практически пустом в это время зале эффектно обставленного ресторана, куда привел меня Раниэль. После ужина, когда, погрузившись в собственные мысли, мы курили над чашечками кофе, глядя вдаль через панорамное окно на лабиринт реклам, мой товарищ указал мне на соседний столик, на котором лежала пачка газет и многоцветных журналов.
      - А вы знаете, чем сейчас - в сложившихся обстоятельствах - занимаются некоторые из наиболее активных изданий? - спросил он.
      - Ну и?
      - Ровно тем же самым, чем занимались когда-то: давним как мир и чрезвычайно важным - по их мнению - брюзжанием. При этом они строят мины, будто масло вроде бы и не совсем свежее, а вот спиртные напитки, пускай даже превосходные, выдаются в недостаточном количестве, опять же, что марки и модели автомобилей изменяются слишком медленно относительно потребностей, и тому подобное... Более всего достает некоторых скучная телевизионная программа: для них она совершенно не развлекательная. Думаю, мне не следует упоминать, кто эту программу транслирует.
      - И разве никто здесь даже не пытается разрешить тайну?
      - Этого я не говорил. Определенное количество одиноких людей бьется над ней днем и ночью; по крайней мере, им бы хотелось понять, нет ли уже какого-то спасения. Но, похоже, вскоре они окончательно успокоятся. Как сообщает сегодняшняя пресса, вчера вечером - во время своих исследований под куполом - они, совершенно не желая того, долгосрочный перерыв в приеме телепередач, что совершенно испортило кровь странным сторонникам программы. Так вот, в городской совет поступило несколько тысяч решительных протестов, и, похоже, грядет крупный скандал.
      - Традиция - видать - сильнее времени и пространства. Но разве не является безразличие одной из форм самообороны?
      - Вот только не надо их защищать! - возмутился Раниэль. - Традиция это самая нудная из всех форм выражения импотенции. Разве не говорили мы всегда с гордостью: "человек современности"? Ведь при этом мы забываем о самых элементарных знаниях, содержащихся в учебнике биологии: что в настоящее время рядом друг с другом на одной Земле сосуществуют потомки практически всех видов, через которые за три миллиарда лет неутомимо прошла эволюция, начиная от коацерватов и одноклеточных, прежде чем пришла к той форме человека, которой мы теперь гордимся. Повторяю, все существуют параллельно. Так что же, современниками являются все те, кто живет именно сейчас - буквально в данный момент? Выходит, всех их, без исключения мы имеем в виду, когда гордо заявляем: "люди двадцатого века"?
      - Ну, скорее всего, нет.
      - И скажу вам откровенно: возможно, в этом и нет особого смысла, но сейчас - в канун смерти - мне всего лишь безгранично...
      - Стыдно?
      - Да! Поскольку чувствую себя глубоко униженным. Я стыжусь за них перед... теми. Ведь когда-то - на Земле - мы представляли: понимание и сосуществование. В самом худшем случае - война миров. А что мы имеем здесь? Корыто-кормушку. И хрюкающее стадо свиней-потребителей. Такая вот война миров!
      - Но ведь они бессильны точно так же, как и мы.
      - Да ведь здесь дело не в том, чтобы биться головой об стенку главное, сохранить хотя бы достоинство! Я читал, что уже в первый день, на рассвете, поспешно рассматривался отчаянный проект сделать пролом в куполе с помощью массированного удара термоядерными зарядами. Правда, решение так и не было принято. И здесь нельзя в чем-то обвинять власти. Никому не хотелось брать на себя ответственности за вытекающие из такого решения последствия, во-первых, потому, что все прекрасно понимали громадный технологический перевес, которым они обладают над нами, а во-вторых, по той причине, что в то же самое время стало известно о незначительном увеличении ускорения свободного падения, изменения которого нельзя было объяснить иначе, как только поступательным и равномерно ускоренным перемещением всего города. Так что бы дало, если бы люли, в самом лучшем случае, увидели сквозь дыру звезды настоящего неба? На самом же деле, всем грозила верная смерть в результате разгерметизации корпуса ракеты в условиях космического вакуума. Опять же, никто даже не представлял себе реализации столь сложного задания, которым была бы - при решительном сопротивлении автоматов - попытка возвращения города на Землю; то есть попытка необычно мягкой посадки, без какого-либо знакомства с кибернетическими системами, с помощью которых они подняли нас в неюо. В настоящее время можно лишь догадываться, что наша движущаяся система оборудована фотонным двигателем. Наверняка его реальная форма не имеет ничего общего с нашими самыми смелыми представлениями по данной теме. Ученые в своих статьях высказываются лаконично и сухо. Могу представить пример.
      И Раниэль разложил одну из своих газет.
      - Как это следует из общего уравнения Циолковского, - читал он, - чтобы разогнать корабль с фотонным двигателем до известной субсветовой скорости, а затем полностью затормозить его у цели, перед полетом необходимо приготовить такую массу груза и топлива, чтобы отношение полезной массы, то есть конечной, к стартовой массе равнялось квадрату отношения единицы к двадцати одной тысяче шестистам. Нет никаких теоретических помех с точки зрения физики, которые бы делали невозможным совершение космического полета в столь гигантском масштабе; лишь только нам - людям двадцатого века - такой проект кажется фантастическим.
      Я глядел вниз - в темноту, оживленную отблесками тысяч огней.
      - Целых пять часов шатался я по всему городу, - вновь заговорил Раниэль, - пешком или на скоростном метро; перелопатил кучу свежих журналов и газет, заглядывал в книги, заходил в универмаги и в модные лавки, торчал перед экранами телевизоров и беседовал с людьми - все лишь затем, чтобы сориентироваться, чем они, собственно, живут в своем основном количестве, куда направляют собственные мысли. Вы видите, какие элегантные автомобили здесь ездят? Корпуса - настоящие игрушечки, в средине же комфорт, вызывающий чувство, граничащее с робостью. Так вот, мне стало известно, что каждый день куча громадных транспортных грузовиков вывозит за город на аннигиляционную свалку, наряду с другим мусором, тысячи спрессованных в небольшие кубы машин, которые были брошены перед тем в наилучшем состоянии их раскапризничавшимися хозяевами; сотни тысяч не поврежденных холодильников, столько же совершенно новеньких и эстетически выполненных телевизоров, видеофонов, видеомагнитофонов; мебель без единого пятнышка, горы элегантных костюмов и совершенно упомрачительных дамских платьев, которых однодневные их владельцы даже не успели помять, ба - хотя бы надеть на себя, но отбросили их будто порванные лохмотья, потому что у них в головах был уже совершенно иной фасон. Я отправился туда, поскольку совершенно случайно услыхал, что как раз подходит время вывоза мусора, а как всем известно, по выделениям болезнь пациента можно выявить лучше всего. Это было чудовищное зрелище. Я стоял там словно околдованный, один как палец, посреди автоматически разгружаемых контейнеров, и глядел на эти исчезающие горы, которые мне напоминали, скорее, кипы шикарных изделий, только-только сошедших с конвейера, чем презренные испражнения погрузившегося в лень города. Мне это дало гораздо больше поводов к размышлениям, чем самые ученые анализы экономических систем. Мне известно, что такое настоящий голод, но замечаю и голод иллюзорный. И тогда я узнал, в течение буквально четверти часа, что тот знаменитый минимум, о котором с надеждой мы когда-то болтали все это фикция, совершеннейшая чушь, поскольку в сфере потребления вещей ничто и никто не способен ни удовлетворить человека окончательно, ни заткнуть его бездонной пасти: врата так называемых элементарных потребностей растягиваются до бесконечности.
      - А каким образом была решена и существует ли вообще проблема справедливого распределения всей товарной массы?
      - Кое-что по данному вопросу мне известно. Так вот, наряду с уже описанными благами автоматической продукции и значительного избытка дорогостоящих изделий, проблемы "элементарных потребностей, вместе со всеми (вовсе не иллюзорными) напряжениями в обществе, которые данное понятие при своих кавычках вызывают - все еще удерживаются на старом уровне. Насколько я уже успел сориентироваться, здесь царит следующий порядок: половина, а часто бывает, что и все девять десятых всего груза, получаемого через камеры снабжения, тут же кратчайшим путем идет прямо в мусоропровод, ежедневно опорожняемый нашими неутомимыми поставщиками, зато о наиболее ценный остаток здесь ведутся долгие споры, редко когда разрешаемые без скрытой или даже откровенной борьбы, отвратительные проявления которой мне встречались на каждом шагу. Так происходит лишь потому, что при хорошо известном всеобщем желании отличиться, пускай даже самым дешевым способом, при постоянном настрое на конкурентную борьбу, которая из старых штучек, связанных с повышением размеров счета, после ликвидации денег непосредственно перенеслась на сражения за вещи, на желание владеть экземплярами товаров из, по возможности, самой малой серии - никто даже руки не желает протянуть к наиболее массовым вещам, ведь это - как тут говорится о большинстве, во всем остальном прекрасных изделий - "затертые до отвращения" дешевки. Разве нам не ведома история собственной цивилизации, и разве как гром с ясного неба поразило нас то банальное открытие, что первоэлементы наблюдаемого здесь явления или, если кто того желает, феномена родились еще в мрачной древности, и что они развивались в течение столетий технического прогресса, особенно усиливаясь в последние десятилетия? Для того ли владелец огромного счета - то есть, образец для подражания в сознании большинства - держит в шкафу сорок изысканных костюмов, чтобы надеть их на случай прохладной осени? Только ли потому миллионер за чек с множеством нолей приказывает подать себе на тарелке нафаршированных изысканными блюдами специально разводимых муравьев, и золотыми вилочками час колупается в них к утехе развращенного общества, чтобы утолить чувство голода? Давайте не скрывать хотя бы сейчас: ведь подобного рода люди всегда были нашими идеалами. Мы обожали их за то, что всегда они подавляли нас покупательной способностью денег и распаляли наши амбиции. А разве не известно вам с самого нежного возраста, что граница между реальным и изысканным голодом (для выхода избытка энергии) всегда поднимается вместе с ростом материального достатка с точно той же скоростью, что и благосостояние?
      - Ну, это, по крайней мере, тайной не является.
      - Таким образом, мы имеем старый как сам свет конфликт, ибо, хотя постоянно увеличиваются сами потенциалы, разница между ними - напряжение, к измерению которого всегда сводится любой акт наблюдения, совершенно не изменяется, и вместо того, чтобы пасть лицом в прах перед алтарем системы загнивающих ценностей, вы бы совершенно понапрасну объясняли бы кому-нибудь, что его просто не существует, поскольку в условиях абсолютного насыщения "элементарных потребностей" она вообще не должна была бы появиться. Всякий конфликт, независимо от вызывающих его причин - сам по себе - всегда является истинным, точно так же, как истинными являются боль и отчаяние безумца, хотя сама причина и кажется нам абсурдной. Когда один полюс прибора оставим на далекой Земле, в ситуации отличающейся лишь количественно, второй же воткнем в это странное гнездо, стрелка, указывающая разницу потенциалов, отклонится очень сильно. И мы не будем в состоянии понять мотивы разыгрывающегося здесь сумасшествия. Но если мы только станем между ними, плечом к плечу, что бы в соответствии с их идеалами человечности жить в течение нескольких месяцев среди тех же проблем - постепенно громадное напряжение, сегодня еще вызывающее головокружение, спадет, зато оставшаяся разница потенциалов наверняка подтолкнет нас в сторону будничной и горячечной драчки вокруг потребности подъема индивидуального "благосостояния", то есть, на ту же самую гоночную линию - в объятия того же самого культа.
      - Похоже, что благодаря вашему путешествию по городу, у меня уже сложился тщательный образ формирующейся тут ситуации.
      - Ой, нам еще долго придется прослеживать за ее смешными и трагическими подробностями! Я уже упоминал о "наиболее ценном остатке", который в этом невозможном к воображению котле ежедневных приливов и отливов, после отбрасывании якобы ничего не стоящих пузырей, остается для "справедливого раздела" среди "наиболее нуждающихся". Кстати - признайтесь, что это неизбежно - кто-то должен заняться выгрузкой товаров из камер снабжения и их доставкой в местные универмаги, равно как и их разделением по видам - в противном случае, толкучка образовалась бы у самого источника, и большая часть хрупкого товара была бы там раздавлена. (Внимание: я все время говорю о людях с нашей ментальностью). Таким образом автоматически возникает потребность в создании группы по поддержанию порядка, а после нее - и административного аппарата, который - пускай здесь он называется совершенно иначе - по сути своей является давно известной формой власти. Но ведь благорасположение властей можно завоевывать, точно так же, как можно сделать все, чтобы ее сладкие привилегии просыпались аккурат в наши жадно подставленные руки. Вас заинтересовала проблема справедливого распределения. Но сначала необходимо знать, что элементарной потребностью для здешнего мужчины (уже без каких-либо кавычек, поскольку наши потребители подобного рода шуток понимать не желают) - является жгучая необходимость получить автомобиль с несколько иной, чем у его соседей, формой, особенно удачную кинокамеру или телевизор с наиболее модным на этой неделе корпусом, а для женщины...
      Тут Раниэль умолк и широко разложил руки.
      - ...тут я просто замолкаю, - продолжил он после длительного молчания, - поскольку уже вижу, как лавина самых скрытых желаний катится через распаленные умы, и мне никак бы не хотелось замыкать вашего воображения: через сколько же отделов, лавок, салонов и магазинов способна пробежать даже самая слабая женщина, и сколько тысяч пар туфель смерит она критичным и оценивающим взглядом, прежде чем выберет ту одну, самую подходящую и желанную, чтобы у ее менее выносливой подружки глаза вылезли наверх? Старые как сам свет требования моды определяют направление неустанной гонки, а она здесь изменяется всякую неделю - в противном случае, и не была бы модой. Новинки время от времени появляются "в недостаточном количестве", и, естественно, не может быть и речи о том, чтобы все смогли овладеть ими одновременно. Поэтому в ход идут специальные хитрости, тончайшие разработки, связи, протекции и знакомства в заведениях служб поддержания порядка, но гораздо чаще - самые банальные, хотя и подкрепленные интеллигенцией и знаниями, локти и пинки; самые разнообразные фокусы, обмены, ходы и соревнования на скорость и выдержку. Но что представляет собой ценность вещи? Попробую дать краткое определение: это то, о чем вообще невозможно говорить, если эту вещь вырвать из ее окружения и отбросить далеко-далеко - в пустоту. Наши стражи и опекуны превосходно знают людскую психологию. В снабжающих автоматах поэтому, наряду с крупными сериями систематически презираемых здесь товаров, появляются серии очень малые, иногда даже уникальные экземпляры. Вот они-то и являются самыми желанными и аппетитными кусочками. А почему происходит именно так, угадаете? Зачем они закидывают среди нас яблоки раздора? Да исключительно ради движения и регулярного обмена материи! Исключительно ради того, чтобы поддержать вывезенный с Земли потребительский бум, чтобы создать наиболее рациональные условия откорма третьей генерации и постоянного потребительского оборота, без которого мы никак не смогли бы жить. Ведь если бы все, исключительно из необходимости, ели и одевались по единому образцу, если бы все в одинаково обставленных жилищах накопили бы совершенно идентичные промышленные изделия, очень быстро выступила бы потребительская апатия, появилась бы гнусная сонливость, скука процесса переваривания и болезненная стагнация, ба! возможно, мысли о самоубийстве, а с этим всем: адское видение полнейшей бездеятельности; а потом уже из-за благопристойного фасада великолепного образа гордых повелителей Земли проявилась бы горькая действительность: отсутствие цели и смысла существования. Ну покажите мне на Земле такого умного хозяина, который бы во время долгой дороги на бойню станет морить голодом и неудобствами загруженное на телегу и прилично уже подкормленное стадо, вместо того, чтобы нежно заботиться о нем до самого убоя! Разве наши животные, которых мы откармливаем, не отпихивают одно другого и не собираются кучами вокруг корыт с глубочайшей уверенностью, что смысл именно в этом, что именно это и есть проявление наивысшего разума, в то время как одни лишь фермеры знают, каким будет финал этой хитроумно проведенной операции?
      - А не видите ли вы будущего в слишком мрачных тонах?
      - Вы что же, не подозреваете, что грядет? Понятное дело, наши тела им не нужны. Где там! Наши или любые иные биологические организмы при их уровне цивилизации вообще не входят в расчет. Там наверняка уже существует четвертая потребительская генерация, если по упрощенной схеме за первую принять растения, животных - за вторую, за третью - все то в людях, что отличает их от животных, то есть, в первую очередь, проявление культа технологических изделий. Ведь собака, наблюдающая за человеком, который накапливает пачки банкнот, продолжает отделывать давным-давно уже комфортное жилище, делает все возможное, чтобы достать более шикарный автомобиль, или же отрывает от себя кусок, чтобы купить себе телевизор - никогда не признает его превосходства, глядя на проявления глупых - как ей кажется - действий; зато она расчувствуется и увидит Бога в лице человека, если только тот, каким-то чудом - в городе, казалось бы, пустыне, где нет ни крошки мяса откуда-то достанет и принесет ей кусок колбасы.
      - То есть, с какого уровня мы бы не глядели, вокруг себя мы ни за что не увидим больше, чем находится в нас самих.
      - С таким взглядом я согласен. Пример с человеком и собакой позволяет нам вникнуть в суть границы, разделяющей две соседствующие генерации. Вот только, какие у нас имеются основания, чтобы со всей уверенностью заявлять, будто это уже последняя пропасть - как будто в бесконечном космосе уже нет последующих ступеней бытия? Растянутая во времени и пространстве Вселенная за эти миллиарды лет существования возвышала и до сих пор возвышает на вершины материальных возможностей, так же, видимо, бесконечных, множество различных цивилизаций, из которых, наверняка, многие намного превысили наш нынешний уровень. Так что они могут лишь насмеяться над нашим решительным НЕТ!, за которым мы скрываем исключительно незнание и ограниченность воображения. Упоминая подобный трюизм, стоит все же спросить, а что означает очень сильно опередить кого-либо. Я этого не знаю и подозреваю, что вы тоже об этом не догадываетесь. Так и мы вначале видели зеленых человечков на трех ногах, с одним-единственным глазиком посреди лба или же с целой дюжиной по всей башке, которые к тому же бегло болтали по-английски. После этого пришли более смелые фантазии: мы пугали друг друга различными чудищами или, наоборот, ангелами, Величие и Добро которых с некритичным знаком равенства посредине должны были распалить в нас веру в космический триумф справедливости, и которые, якобы, превышали нас в любом плане, вот только мы были не в состоянии этого перевеса толком описать. И хотя во всех этих, вроде бы, чудовищных образах, которые мы призывали с немалым трудом, постоянно менялись размеры туловищ, их окраска и формы, хотя росло количество хоботов, щупальцев и ложноножек, либо наоборот: уменьшалось до нуля - постоянно представляя самые разнообразные тамошние общества, экономические и защитные системы, научные достижения, религии, обычаи и культуры, и все время, имея в виду более высокую цивилизацию - мы описывали нашу собственную; разве что только в ее более извращенных формах.
      - Но ведь сейчас, по-видимому, нам грозит и сейчас, ибо - поставленные перед фактами - мы все так же страдаем от недостатка воображения.
      - Все же, давайте попытаемся собрать все эти факты: мы принимали во внимание их безразличие либо полное согласие и мирное сотрудничество с ними, а также возможность вторжения и нашего полного уничтожения. Если отбросить очередной трюизм, что установить контакт и сотрудничать возможно исключительно с существом, стоящим на том же самом уровне, при чем, тысяча лет развития самой только технологии не вносит реального качественного различия - теперь следует принять во внимание столь же неновое обстоятельство: что сражаться можно исключительно с существом, которое руководствуется идентичными мотивами, поскольку конфликт появляется только там, где стороны сталкивает одну с другой точно такой же двигатель.
      - То есть, наша нынешняя трагедия состоит, к сожалению, в том, что мы для них никакими партнерами не являемся.
      - Подозреваю, что именно так оно и есть. Попробуйте-ка со всей серьезностью признать, а какая из упомянутых возможностей выступает в нашем случае? Поглядите на нас, обитателей города, того города, который, без какой-либо разницы для сути дела, мог бы с успехом оставаться на Земле, в связи с чем отпал бы аргумент об отсутствии свободы; а после поглядите на всех нас, которых избаловывают здесь в соответствии с нашими самыми скрытыми мечтаниями, и на них - скрытых где-то в глубинах галактики, которые дистанционно, с помощью своих послушных и точных автоматов, угождают нам в рамках достижений нашей собственной технологии, мгновенно исполняя все наши капризы. Давайте посмотрим! Примеряем по очереди: сначала, так ли выглядит мирное и творческое сотрудничество между двумя цивилизациями? Отвечаю вопросом на вопрос: выходит, что и наши любимые кошечки с собачками, которые делают нашу жизнь милее в наших жилищах, равно как и животные из зоологических садов, тоже сотрудничают с нами в вопросе овладения материи? Далее - тот ли это космический контакт, о котором мы мечтали, настраивая свои радиотелескопы и вслушиваясь в шумы космоса? Вновь отвечаю вопросом на вопрос: а мы сами в течение тысяч лет различными методами, а в последнее время с помощью радио. Устанавливали ли тот знаменитый контакт с рассеянными по нашей планете муравейниками; в частности же, направляем ли мы их обитателям всякого рода информацию о наиболее грандиозных наших достижениях в области науки и культуры, чтобы несколько отставшие от нас в развитии букашки также смогли бы черпать пользу из наших технологий? Не буду уже вас смешить, поскольку вопрос: "Является ли то, что имеется здесь и сейчас, потрясающим образом убийственных состязаний в ведущейся ни на жизнь, а на смерть войне миров?" оставлю без ответа.
      - Итак, вы свели к абсурду все иные возможности, кроме одной. И эта возможность сама навязывается нам.
      - Кроме одной, которую мы когда-то не принимали во внимание в ее наиболее существенном аспекте. И что более всего горько - это изумительно полная аналогия. Ручаюсь вам, что здесь - в преобладающем числе осчастливленных - еще живут люди, для которых вся ситуация является омерзительной. Но дикий зверь, замкнутый в клетке, тоже не сразу начинает есть. Он тоже какое-то время продолжает оставаться недоверчивым, обеспокоенным, либо замкнутым в себе и апатичным. Но пройдут годы: в конце концов, мы доберемся до цели. В новом мире вырастут наши дети. В свою очередь, вырастут дети тех детей. Вот они уже без каких-либо внутренних предубеждений будут есть у своих господ с рук, хотя никогда, по-видимому, даже и не увидят их своими глазами. И станут издеваться над отсталостью собственных дедов, как мы на Земле высмеиваем тех, которые не восхищаются достижениями нашей технологии. Именно в этом я и вижу трагедию нашей цивилизации.
      - Один раз вы уже сказали, что им не нужны наши тела. Интересно, имеем ли мы в виду одно и то же?
      - По многим причинам было бы нонсенсом подозревать их в банальном людоедстве. В убежище у нас была неприятная возможность ознакомиться с их гигантскими репродукционными способностями. Раз у себя на месте они могли без труда синтезировать наши тела из неорганических соединений, тогда зачем было им трудиться, доставляя их из такой дали. Подозреваю, что наш сегмент был захвачен подставленными на наши места двойниками, которые бессознательно являются преданными их над-наивысшему делу прежде всего затем, чтобы в первой фазе расселения у кормушек нового мира, благодаря активной помощи этих раз и навсегда уже запрограммированных роботов, смягчать и ликвидировать наше возможное сопротивление. Это как раз они, тщательно перемешанные с толпой настоящих людей, наверняка сумеют успокоить разгоряченных и убедить недоверчивых, что все происходит в соответствии с наивысшей очевидностью. Но, повторюсь, наши биологические организмы никак в расчет не входят. Это чудища не того сорта, какими мы ради забавы пугаем своих детей. Наверняка они перевозят на свой потребительский стол упакованные в тела и откормленные соответствующим культом - наши сознания.
      - Сознания! То есть, души? Но разве нет здесь аналогий с преисподней и вечными карами? - с сомнением перебил я Раниэля.
      - Шутка вам не удалась. Разве курицу кладут в кастрюлю затем, чтобы ее за что-то наказать?
      - Ну, вообще-то я думал о чем-то ином.
      - О чем же?
      - Я представлял, будто они руководствуются той же самой жаждой знаний, которая и нам приказывает углублять тайны природы, следовательно, среди всего прочего, анализировать строение всех схваченных созданий. Мне казалось, что - уже после тщательного ознакомления с нашими телами - они хотят на месте подключиться к нашим мозгам, чтобы из всесторонне испытать и описать; одним словом, исследовать, ибо, скорее всего, не все еще для них ясно в нашей психической конструкции. Меня же мучил только один вопрос: что сами люди делают с остатками собственных "лабораторных кроликов", когда уже полностью насыщают свою потребность в понимании. Разве отвозят их назад в лес?
      - Вы хотите успокоить меня - что не из желания удовлетворить органический голод, но чтобы насытить голод знаний? Но почему же это всегда происходит за счет другого живого существа? Ведь любой ученый, не только физиолог, но и физик, и психолог, прекрасно знает, что, чем более деликатным является описываемая система, чем глубже мы желаем проникнуть в ее суть, тем большие опустошения вызывает в ней сам акт исследования. Подвергаемый наблюдению человек всегда ведет себя иначе, чем в том случае, если бы ему было известно, что за ним не следят чьи-либо глаза, не говоря уже о том, когда в ход идут измерительные инструменты и скальпели. Таковы уж законы природы, что любой предмет полностью мы можем познать лишь путем полнейшего уничтожения его первоначальной формы и состояния, что, впрочем - кстати ставит под вопросом усилия наиболее амбициозных экспериментаторов. Неужто гораздо приятнее было бы быть четвертованным и перемолотым в фарш шестеренками сложнейшего анализатора (когда перемалываемым содержимым становится физическое тело или содержимое мозга: память, мысли, желания и страхи - а все вместе: осознание своего существования), чем быть "исследованным" банальной мясорубкой? Это всего лишь смена терминологии! Чтобы успокоить свою совесть, человек и не такие штучки выдумывает. Конвульсии кишок в процессе переваривания тоже с полным успехом можно назвать более торжественно, к примеру, колебаниями цепей анализатора.
      - Сейчас я уже могу признать, что для нас нет особой разницы перевозят ли они нас на свой лабораторный стол или же на кухонный.
      - А вы что же, представляете, будто они забрали нас с Земли в такую даль лишь затем, чтобы похвастаться перед нами громадьем своих технических возможностей, либо же, чтобы у цели предоставить нам невысказанные наслаждения, нечто вроде седьмого неба, которое мы сами придумали для подкрепления своих сердец?
      - Ну, уж не настолько я наивен.
      - Я остаюсь при своем потребительском представлении в его чистой форме, то есть, не желаю все замутить рассиропливанием типа: "Нами жертвуют во имя Науки". Ведь, если мы осознаем, что мы сами вначале приносим в жертву собственных животных, а потом они нас вместе с полученным знанием, а их, в свою очередь, приносит в жертву некто высший, то здесь трудно не поддаться впечатлению, что, наряду с прекрасно известной пищевой цепочкой, существует и другая цепочка, такая же длинная и, возможно, более славная чем первая. Но наверняка ли от этого она становится менее жестокой?
      - Действительно, - согласился с ним я. - Кроме того можно представить, что к правилам развития всякого рода существ во Вселенной принадлежит навязанная правами длительной эволюции - редукция, постепенная деградация физиологических функций организмов в пользу гигантского возрастания из высших - психических - функций.