Жак Лакан. Фигура философа

Э. Канетти. Ослепление

4 ноября 1926 г. на заседании Неврологического общества Лакан представил своего первого больного – человека, страдавшего дыхательным тиком и нарушением координации. Это была рутинная работа: ничего нового Лакан пока не предложил. Впрочем, два любопытных момента в этом сообщении мы все-таки отметим. Первый заключается в том, что предметом, заинтересовавшим Лакана, оказался взгляд больного, фиксированный на линии горизонта независимо от положения головы. С проблематизацией взгляда Лакан вскоре столкнется, познакомившись с Клерамбо. Второй же относится, скорее, к разряду курьезов. Лакан, прославившийся своим в высшей степени оригинальным подходом к изучению психической жизни человека, в 1926 г. выдает клише:

Психика. За исключением идеационной медлительности, психика больного представляется вполне нормальной. Суждения справедливы. Ориентация нормальная. Выказывает здравый смысл, проявляет доброжелательность характера, нормальную эмоциональность, справедливую заботу о своих интересах[49].

В тот день, когда Лакан представлял своего первого больного, в Париже было основано Психоаналитическое общество, включившее в себя десять членов: А. Эснар, Р. Лафорг, М. Бонапарт, Э. Сокольничка, Р. Алленди, Ж. Паршемини, Р. Левенштейн, А. Борель, Э. Пишон, А. Коде; позже к ним присоединились Ж. Ш. Одье и Р. де Соссюр. Лакан станет членом общества лишь восемь лет спустя, и еще четыре года уйдет у него на то, чтобы стать его самой заметной фигурой.

Психиатрическая клиника 1930-х гг. еще была во всем подобна заведениям эпохи Великого Заточения, как назвал ее Фуко. Больные носили одинаковые пижамы, их переписка с друзьями и родственниками подвергалась перлюстрации, а личные вещи изымались. Женщины числились в лечебницах под девичьей фамилией. Буйных и непослушных приводили к повиновению смирительной рубашкой, ледяными ваннами, железными ошейниками и большими дозами касторового масла. Пациенты выполняли грязную и тяжелую работу на кухне или в подсобном хозяйстве. Большая часть российских психиатрических заведений по сию пору выглядит так же, но во Франции вскоре произойдут значительные перемены.

Нозография болезней оставалась весьма консервативной: хронический галлюцинаторный психоз, синдром психического автоматизма, врожденный сифилис и т.п. Молодой Лакан тоже пользовался этими диагнозами. Истории болезни, которые он составлял вместе со своими коллегами, вполне типичны. Таков, например, случай, описанный им совместно с Ж. Леви-Валенси и П. Менаном: мужчина, входивший в ментальный контакт с полицейскими агентами и жандармами, страдает «хроническим галлюцинаторным психозом», мифоманией и, возможно, сифилисом[50]. Гораздо больший интерес представляет случай женщины, страдавшей истерией: в 1915 г. ее дом был разрушен прямым попаданием снаряда, а сама она получила многочисленные мелкие ранения. Ее нога застряла в трещине пола, и сама она впоследствии объясняла расстройства движения именно этим обстоятельством: она ходила то на цыпочках, то скрещивая ноги, то вращаясь против часовой стрелки. Кроме того, она жаловалась на всепроникающие волны, делающие ее беременной, и слуховые галлюцинации. Лакан, который через несколько лет сделает выслушивание речи пациента своей профессией, здесь сетует на неуемную болтливость пациентки, мешающую постановке диагноза, хотя и обращает внимание на крайне интересные письма больной к своим лечащим врачам[51]. Это был единственный случай истерии, с которым Лакану пришлось иметь дело в годы изучения психиатрии, и в свете учения Фрейда он станет рассматривать его лишь пять лет спустя. Пока же он использует термин Й. Бабинского «пифизм». Случай паркинсонизма[52] неинтересен, а вот в случае галлюцинационного синдрома на фоне мании величия и сифилитических осложнений Лакан отмечает довольно любопытный факт, вполне укладывающийся в его позднюю концепцию: синдром психического автоматизма, вполне артикулированный, исчезает при наступлении интеллектуальной деградации[53].

Другие «случаи» разбираются вполне типично: паралитик, у которого подозревают сифилис[54], «энцефалический галлюцинаторный психоз»[55], опять паркинсонизм[56]. Несколько любопытнее случай двух братьев, страдающих физической и умственной отсталостью. Лакан говорит об органических нарушениях, однако отмечает, что «гомология патогенных причин повлекла за собой гомологию психических реакций», т.е. «подобие судеб»[57]. Впрочем, причину болезни снова ищут в сифилисе. И даже в разборе случаев «симультанного бреда» (в обоих случаях – мать и дочь), сделанном совместно с А. Клодом и П. Миго, в качестве причины указывается наследственность[58]. Таким образом, в эти годы Лакан придерживается органической концепции психического заболевания и связывает психиатрию с неврологией.

Наставниками молодого Лакана стали три великих психиатра того времени – Жорж Дюма, Анри Клод и Гаэтан Гатиан де Клерамбо. Первому Лакан льстил, второго стремился очаровать своим талантом; отношения с третьим всегда колебались между любовью и ненавистью. Дюма, друг Пьера Жане и Карла Блонделя, заведовал кафедрой психопатологии в Сорбонне и был ярым противником психоанализа. Он непрестанно издевался над казенной терминологией фрейдизма, над пансексуализмом, а заодно и над немцами вообще. На его лекции в амфитеатре госпиталя св. Анны по воскресеньям собиралось множество студентов – психиатров и философов. Среди них был и молодой Леви-Строс. Конкурент Дюма и защитник психоанализа А. Клод был преемником Шарко и также пользовался большой популярностью у студентов. Он утверждал, что германский вариант психоанализа чересчур груб в своем символизме, а потому французам следует выработать собственную версию психоаналитического учения.

Третьим, и самым влиятельным, наставником молодого Лакана был Гаэтан Гатиан де Клерамбо, ведущий свою родословную по отцовской линии от Декарта, а по материнской – от Виньи. Он родился в 1872 г. и учился в коллеже св. Станислава, который посещал и Лакан. Он увлекался музыкой и литературой и, прежде чем избрать медицинскую карьеру, изучал право. Во время Первой мировой войны он служил в действующей армии в Марокко, а вернувшись в Париж, стал главным врачом специального отделения для душевнобольных при префектуре полиции. Этот пост он занимал вплоть до своего самоубийства в 1934 г. Он завидовал Клоду и называл того «господином, который хочет сделать себе два имени сразу». Лакан впервые увидел его в 1928 г. В отличие от А. Клода, Клерамбо предпочитал предложенную Крепелином типологию психозов понятию «шизофрения», введенному учителем Фрейда Блейлером. Вслед за Крепелином Клерамбо считал общим основным элементом психозов синдром умственного автоматизма (syndrome d’automatisme mental). Клерамбо придерживался органической теории происхождения умственных расстройств и в этом отношении оказался вне своего времени: с одной стороны, в эпоху, когда бурно развивалась динамическая психиатрия, он оставался верен конституционализму, с другой – предвосхитил учение о структурном характере психических расстройств. Отказавшись от блейлеровской концепции шизофрении, в центр своего внимания он поставил паранойю.

Эта теоретическая позиция имела точное соответствие в практической деятельности Клерамбо: по-видимому, стройность собственного учения для него была важнее заботы о пациенте. Он резко отрицательно относился к реформаторским тенденциям в психиатрии и на своем посту в санитарном отделении при полицейской префектуре представлял скорее фигуру врача-надзирателя, нежели врача-терапевта. Работая на репрессивный государственный аппарат и не имея частной практики, он сознательно стремился воплотить идеал врачебного надзора, совершенствуя свой медицинский взгляд и никогда не слушая больного. Уж не о нем ли тридцать лет спустя писал Фуко?

Тема взгляда была для Клерамбо наваждением. Еще в Марокко он увлекся арабским искусством драпировки женской фигуры, и в своем парижском доме этот женоненавистник питал собственную эротоманию, драпируя восковые фигуры. Клерамбо возрождал представление о женщине как о всецело сексуализированной фигуре, воскрешая забытые в его эпоху представления. Как раз в то время, когда в его отделении появился Лакан, Клерамбо стал слепнуть. Его неудачно оперировал некий испанский врач, и 17 ноября 1934 г. окончательно ослепший психиатр застрелился, завещав свои глаза для медицинских исследований. Парижские газеты много писали о смерти этого «нового Калигари», кабинет которого был заполнен восковыми куклами в странных одеждах.

Учение о синдроме психического автоматизма позволило Клерамбо включить в единую классификацию галлюцинаторные психозы и чувственные бреды, среди которых привилегированное положение занимала эротомания. Эротомания в концепции Клерамбо стала чем-то вроде истерического психоза, в котором объект господствует над субъектом. При этом, подчеркивал Клерамбо, в эротомании мы имеем дело с «безумным» видением реальности, которое, однако, по своей организации является ничуть не менее «подлинным», чем «нормальная» мысль.

Работа в отделении Клерамбо была для Лакана весьма полезной. Свои взгляды этого периода он изложил в статье «Структура параноических психозов»[59], увидевшей свет в 1931 г. Здесь Лакан попытался освободить понятие паранойи от учения о характерологических типах. Вместо этого он предлагает собственную типологию параноических психозов: параноическая конституция (constitution paranoiaque), бред интерпретации (delire d’interpretation) и чувственные бреды (delires passionnels). Мы не станем следовать за мыслью Лакана, аккуратно перечисляющего характерные признаки каждого состояния, отметим лишь те моменты, которые впоследствии окажутся наиболее продуктивными для лакановского учения. Прежде всего, Лакан говорит, что в случае параноической конституции имеет место ошибочность суждений, основанная на «излишке» (debordement) или «вирулентности» логической функции. При этом у параноика сохраняется систематичность суждений, просто он «блуждает» среди софизмов и паралогизмов. Таким образом, мышление параноика не алогично, напротив, оно сверхлогично и потому слишком узко. Его реальность слишком четко очерчена. Это порождает невозможность контакта с другими людьми, при том, что параноик остро нуждается в признании другими. Впрочем, при известных обстоятельствах параноик может стать авторитарным правителем, не приемлющим никакого инакомыслия. Если же это невозможно, он становится отшельником или бунтарем. Бред интерпретации сводится для больного к ощущению, что его преследуют, а самое главное – что все его мысли известны окружающим, и потому он беззащитен перед ними. В этих случаях параноическая структура также имеет логическую организацию, причем именно логичность интерпретации выступает несущей конструкцией паранойи. Однако страдающие бредом интерпретации могут переживать разлад между логически выстроенной структурой и эмпирическими фактами. Чувственный бред представляет собой хроническое эмоциональное состояние, в центре которого располагается превалирующая идея. Клерамбо различал три формы таких состояний: бред притязания, эротомания и бред ревности. От бреда интерпретации эти состояния отличаются тем, что место интерпретации здесь занимает сильное эмоциональное переживание. Такой бред питается интерпретациями, возможность которых задана первоначальным переживанием; иными словами, это частный, а не всеохватывающий бред. Лакан замечает, что именно таким образом организованы правильно выстроенные обвинительные речи в суде.

«Группа параноических психозов, – пишет Лакан, – определяется своей интеллектуальной целостностью…»[60] Внимание, память и логичность суждений у страдающих ими пациентов остаются нормальными. Поэтому такие больные в большом количестве производят тексты – письма, жалобы, угрозы и т.п. Лакан настаивает на необходимости тщательнейшим образом исследовать такие документы. Таким образом, уже в этой ранней статье он имплицитно высказывает ключевое положение своего учения: паранойя имеет собственную логику, и исследователь обязан в ней разобраться.

Примечания

1

Фрейд З. Толкование сновидений. – М.: Современные проблемы, 1913. С. 443.

2

При этом речь пойдет вовсе не о «философии психоанализа» (Э. Раглэнд-Салливен), но о философии Лакана.

3

Moulinier D. De la psychanalyse a la non-philosophie. Lacan et Laruelle. – P.: Kime, 1999. P. 30.

4

Ibid. P. 34.

5

Ogilvie B. Lacan. La formation du concept de sujet (1932-1949). – P.: PUF, 1993. P. 7.

6

Лакан Ж. Семинары. Кн. I. Работы Фрейда по технике психоанализа (1953/54) / Пер. с фр. М. Титовой, А. Черноглазова (Приложения). – М.: Гнозис; Логос, 1998. С. 224.

7

Fink B. Lacan to the Letter. Reading Ecrits Closely. – Minneapolis; London: University of Minnesota Press, 2004. P. IX.

8

Ibid. P. 65.

9

Лакан Ж. Семинары. Кн. 5. Образования бессознательного (1957/1958) / Пер. с фр. А. Черноглазова. – М.: Гнозис; Логос, 2002. С. 397.

10

Эко У. Маятник Фуко / Пер. Е. Костюкович. – СПб.: Symposium, 2006. С. 416.

11

Так, тот же Б. Финк пишет: «…Очень трудно убедить ученых и философов в том, что психоаналитические практику и теорию невозможно поверить теми же стандартами, что и их дисциплину, что психоанализ структурирован совершенно иным способом, нежели их область». (Fink B. Lacan to the Letter. P. 68.)

12

Bowie M. Lacan. – Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1991. P. 1.

13

Лакан Ж. Семинары. Кн. 17. Изнанка психоанализа (1969-1970) / Пер. А. Черноглазова. – М.: Гнозис; Логос, 2008. С. 165.

14

Marini M. Jacques Lacan. – P.: Pierre Belfond, 1986. P. 31.

15

Roudinesco Е. Jacques Lacan. Esquisse d’une vie, histoire d’un systeme de pensee. – P.: Fayard, 1993. P. 11.

16

Roudinesco E. La Bataille de cent ans. Histoire de la psychanalyse en France. T. 1. 1885-1939. – P.: Ramsay, 1982 (второе издание вышло в 1986 г. в издательстве «Seuil»); Roudinesco Е. La Bataille de cent ans. Histoire de la psychanalyse en France. T. 2. 1925-1985. – P.: Seuil, 1986 (во втором издании (1994 г.) выпущен подзаголовок «Столетняя война»).

17

Roudinesco Е. Jacques Lacan. Esquisse d’une vie, histoire d’un systeme de pensee. – P.: Fayard, 1993.

18

Roudinesco E. Genealogies. – P.: Fayard, 1994.

19

Многие другие работы Э. Рудинеско также интересны для изучения истории психоанализа и, конкретно, учения Лакана: Roudinesco Е. Un discourse au reel. – P.: Mame, 1973; Roudinesco E. L’Inconscient et ses lettres. – P.: Mame, 1975; Roudinesco E. Pour une politique de la psychanalyse. – P.: Maspero, 1977; Roudinesco E. La Psychanalyse mere et chienne en collaboration avec Henry Deluy. – P.: UGE, 1979.

20

Roudinesco Е. Histoire de la psychanalyse en France. T. 2. P. 116.

21

Gilson J.-P. La topologie de Lacan. – Montreal: Balzac, 1994. P. 11.

22

Лакан Ж. Семинары. Кн. 2. «Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954/1955) / Пер. А. Черноглазова. – М.: Гнозис; Логос, 1999. С. 70.

23

Bowie M. Lacan. P. 60.

24

Кант И. Критика чистого разума / Пер. Н. Лосского. – М.: Мысль, 1994. С. 225.

25

Webb R., Sells M. Lacan and Bion: Psychoanalysis and the Mystical Language of “Unsaying” // Theory and Psychology. 1995. Vol. 5. № 2. P. 196. Авторы склонны понимать лакановский «мистицизм» буквально, проводя параллели с Плотином, Эриугеной, Ибн Араби и Экхартом.

26

Lacan J. Discours de cloture des journees sur les psychoses // Recherches. 1967. P. 145.

27

Macey D. Lacan in Contexts. – L.: Verso, 1988. P. 8.

28

Meissner W. W. Book review // Thought. 1988. № 63. P. 445.

29

Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только / Пер. А. Г. Михалкович. – Мн.: Современный литератор, 1999. С. 659.

30

Бенвенуто С. Мечта Лакана / Пер. М. Колопотина, В. Мазина, Н. Харченко. – СПб.: Алетейя, 2006. С. 57.

31

Лакан Ж. Образования бессознательного. Семинары: Книга V. С. 118.

32

Roudinesco Е. La Bataille de cent ans. Histoire de la psychanalyse en France. T. 2. 1925-1985. P. 532.

33

Lacan J. Yale university. Entretien avec des etudiants // Scilicet. 1975. № 6/7. P. 34.

34

Marini М. Jacques Lacan. P. 77.

35

«Он был ученым и “шаманом”, поэтом и математиком, актером и философом, – пишет Н. С. Автономова. – В нем сосуществовали, но постоянно спорили между собой разные люди, один из которых вел семинар, публиковал свои работы, сначала устно произносившиеся…, создавал школу и строил здание концепции, напоминавшей своей величественной бессистемностью индийский храм, а другой отличался страстью к эпатированию, шокингу, которую не всегда могли объяснить даже преданные ученики, – это приводило к ситуации перманентного раскола французский психоанализ, а его самого – к одиночеству». (Автономова Н. С. Лакан: возрождение или конец психоанализа? // Бессознательное: природа, функции, методы исследования / Под ред. А. С. Прангишвили. Т. 4. – Тбилиси, 1978. С. 115.)

36

Это необходимое лукавство. Конечно, автор не верит в то, что по его стопам устремятся многочисленные (или хотя бы немногочисленные) исследователи. Однако в изучении Лакана следует сделать столь многое, что одному ему это явно не по силам, а начинать этот труд с признания того, что продолжен он, скорее всего, не будет, слишком тяжело.

37

Элленбергер Г. Ф. Открытие бессознательного: история и эволюция динамической психиатрии / Пер. К. М. Бутырина, В. В. Зеленского, З. А. Кривулиной, М. Г. Пазиной. – СПб.: Изд-во «Янус»; Информационный центр психоаналитической культуры, 2004. Т. 2. С. 512.

38

Эта «невстреча» дает некоторым авторам повод усомниться в существовании связей между сюрреализмом и фрейдизмом. Так, М. Сануйе пишет: «Этот случай делает довольно сомнительной доктрину, будто сюрреализм базируется на положениях фрейдизма…» (Сануйе М. Дада в Париже / Пер. Н. Э. Звенигородской, В. Н. Николаева, А. И. Сушкевича. – М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 1999. С. 114.)

39

То, что Бретон написал о своем чрезвычайно кратком «интервью» с Фрейдом, отчасти подтверждает хотя бы то, что в 1921-1922 гг. лидер сюрреалистов еще не был увлечен психоанализом: «Молодым людям с романтическим складом ума, которые, в силу того, что этой зимой моден психоанализ, воображают себя в одном из самых процветающих агентств современного авантюризма – в кабинете профессора Фрейда, среди опытных установок с кроликами… я не прочь сообщить, что величайший психолог нашего времени живет в скромном с виду доме в затерянном квартале Вены… Я нашел его маленьким, невзрачным старичком, ведущим прием в бедном кабинете районного врача». (Цит. по: Сануйе М. Дада в Париже. С. 324.)

40

Roudinesco Е. La Bataille de cent ans. Histoire de la psychanalyse en France. T. 2. P. 42.

41

Revolution surrealiste. 1927. № 9-10. P. 31.

42

Бретон А. Манифест сюрреализма / Пер. Л. Андреева и Г. Косикова // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX в. / Сост. Л. Г. Андреева. – М.: Прогресс, 1986. С. 45.

43

Lettre aux medecins-chefs des asiles de fous // Revolution surrealiste. 1925. № 3. P. 29.

44

Tzara T.OEuvres completes. – P.: Flammarion, 1975. T. 1. P. 364.

45

Recherches sur la sexualite, part d’objectivite, determinations individuelles, degre de conscience // Revolution surrealiste. 1928. № 11. P. 32-40.

46

Hesnard L. A. M. Freud dans la societe d’apres guerre. – Geneve – Lausanne: Mont-Blanc, 1946. P. 118.

47

См.: Dadoun R. Rolland, Freud et La sensation oceanique. – P.: RHLF, 1976.

48

В 1933 г. Лакан опубликовал обзор ряда случаев алкогольного психоза, с которыми он сталкивался на этой работе: Lacan J., Heuyer G. Alcoolisme subaigu a pouls normal ou ralenti Coexistence du syndrome d’automatisme mental // Annales Medico-Psychologiques. 1933. T. II. P. 531-546.

49

Lacan J. Fixite du regard par hypertonie, predominant dans le sens vertical avec conservation des mouvements automatico-refl exes; aspect special du syndrome de Parinaud par hypertonie associee a un syndrome extrapyramidal avec troubles pseudobulbaires // Revue neurologique. 1926. T. II. P. 413.

50

Lacan J., Levy-Valensy J., Meignant P. Roman policier. Du delire type hallucinatoire chronique au delire d’imagination // Encephale, 1928. № 5. P. 550-551.

51

Lacan J., Trenel J. Abasie chez une traumatisee de guerre // Revue neurologique de Paris, 1928. T. 1. № 2.

52

Lacan J., Marchand L., Courtois A. Syndrome comitio-parkinsonien encephalitique // Revue Neurologique, 1929. 2° semestre 1929. P. 128.

53

Lacan J., Heuyer G. Paralysie generale avec syndrome d’automatisme mental // Encephale. 1929. № 9. P. 802-803.

54

Targowla et R., Lacan J. Paralysie generale prolongee: Expose a la Societe de Psychiatrie // Encephale Paris, G. Doin et Cie, 1930. T. 1. P. 83-85.

55

Courtois A., Lacan J. Psychose hallucinatoire encephalitique // l’Encephale, Paris, G. Doin et Cie, 1930.

56

Lacan J. Crises toniques combinees de protrusion de la langue et de trismus se produisant pendant le sommeil chez une parkinsonienne post-encephalitique – amputation de la langue consecutive // Encephale. 1931. № 2. P. 145-146.

57

Lacan J., Schiff P., Schiff-Wertheimer G. Troubles mentaux homochromes chez deux freres heredosyphilitiques // Encephale. 1931. P. 151.

58

Claude H., Migault P., Lacan J. Folies simultanees // Annales medico-psychologiques. 1931. T. 1. P. 483-490.

59

Lacan J. Structure des psychoses paranoiaques // La Semaine des Hopitaux de Paris. 1931. № 14 (juillet). P. 437-445.

60

Ibid. P. 442.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.