Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться

Изначально И. Алон был против возвращения каких-либо частей Западного берега Иордании, выступая за предоставление живущим там палестинским арабам широкой автономии (но не в тех районах, которые он предлагал присоединить к Израилю: Восточный Иерусалим и ближайшие окрестности, Гуш-Эцион, Иорданская долина). В этой связи предложения И. Алона в целом были вполне в русле рассмотренных выше идей, обсуждавшихся Д. Бен-Гурионом, М. Даяном, Л. Эшколем и другими.

Затем, однако, позиция И. Алона изменилась кардинально; сложно сказать точно, когда именно это произошло. Авторы, ссылающиеся на «план Алона», эти изменения в его позиции в расчет не принимают, раз за разом повторяя его предложения, выдвинутые в июле 1967 года. Представляется, однако, что более поздние предложения И. Алона были куда более интересными, хотя и неожиданными[77]. Изначально он был ярым противником «иорданской опции», выступавшим против возвращения каких-либо территорий под контроль Иордании, утверждая даже, что если режим короля Хусейна падет и вместо него будет сформировано палестинское правительство, это будет совсем неплохо для Израиля[78]. Затем, однако, Игаль Алон стал горячим сторонником именно «иорданской опции»[79], де-факто развивая идеи, выдвинутые «четырехсторонней комиссией» во главе с Я. Герцогом. Первоначальная версия плана была выдвинута И. Алоном до его первого личного контакта с королем Хусейном, который состоялся только 27 сентября 1968 года (кроме него, во встрече с израильской стороны участвовали министр иностранных дел А. Эвен и Я. Герцог). Постепенно враждебное отношение И. Алона к иорданскому монарху сменилось на значительно более доброжелательное. В итоге И. Алон был готов пойти дальше, чем кто бы то ни было, предлагая передать под контроль Иордании не только те земли, которые она потеряла в 1967 году, но и никогда не контролировавшийся ею сектор Газы – в качестве компенсации за те части территории Западного берега, которые Государство Израиль, по его мнению, должно было аннексировать. И. Алон верил, что королю Хусейну будет нелегко отвергнуть предложение, согласно которому Иордания получала форпост на Средиземном море, благодаря чему он надеялся, что этот план может быть реализован. 3 октября 1970 года состоялась пятая встреча И. Алона с королем (как и на четырех предыдущих, на ней также присутствовал Я. Герцог), на которой обсуждалась идея создания палестинской автономии, которая будет контролироваться властями Иордании и в перспективе войдет в нее. И. Алон безуспешно пытался убедить членов израильского правительства поддержать эту идею; большинство, и прежде всего Моше Даян, были категорически против, из-за чего план, относительно которого сам король высказал принципиальное согласие, реализован не был[80].

Именно отдельные компоненты различных «планов Алона», не будучи формально утвержденными кабинетом министров, начали постепенно реализовываться. Более того: реализация именно этой доктрины ни шатко ни валко, но продолжается до дня сегодняшнего. Можно выделить целый ряд принципов, проявившихся в планах Алона и сохраняющих свою значимость до сегодняшнего дня.

Во-первых, именно план Алона заложил основы подхода, согласно которому отношение Израиля к проблеме контролируемых территорий определяется сочетанием трех факторов: соображений безопасности; демографических интересов и нежелания контролировать жизнь другого народа. Согласно этой логике, Израиль заинтересован сохранять под своим контролем только те территории, на которых нет значительного арабского населения, чтобы Израиль не превращался в двунациональное государство, оставаясь еврейским. Контроль над густонаселенными арабами территориями должен быть передан самим арабам (не принципиально важно, кому именно).

Во-вторых, границы Государства Израиль не тождественны его оборонным границам, и некоторые линии, которые Израиль может и не контролировать (например, Иорданскую долину или так называемый Филадельфийский коридор между сектором Газы и Египтом), определяются при этом как оборонные границы страны, которые не может и не должна пересекать никакая иноземная армия.

В-третьих, создание еврейских поселений на контролируемых территориях возможно при одном из двух условий: либо когда речь идет о восстановлении исторической справедливости и воссоздании еврейского присутствия в местах, где еврейская община существовала в прошлом и откуда она была изгнана, либо когда удержание районов, в которых создаются новые населенные пункты, важно по соображениям безопасности. Израиль не заинтересован в создании еврейских кварталов и поселений в гуще арабских жилых массивов, за исключением тех случаев, когда речь идет о самых святых для еврейского народа местах, таких как Восточный Иерусалим или Хеврон.

В-четвертых, план Алона стал оформлением идеи дифференцированного подхода. Согласно этому подходу, территория Западного берега, то есть Восточный Иерусалим, Иудея, Самария и долина Иордана, хотя и была занята в ходе одной войны, единым блоком не является, а следовательно, политическое будущее различных ее частей может быть различным. При этом, напротив, хотя Западный берег Иордана и сектор Газы до 1967 года контролировались разными странами (соответственно Иорданией и Египтом), их политическое будущее может быть одинаковым.

В-пятых, Израиль формирует свою политику на контролируемых территориях самостоятельно, пытаясь убедить выбранных им самим арабских партнеров в ее оправданности и целесообразности. При этом израильское руководство само решает, будет ли оно следовать той или иной доктрине, безотносительно к тому, что думают по этому поводу те или иные арабские политические лидеры. Согласие арабских представителей на ту или иную израильскую инициативу совершенно не гарантирует ее принятия, ибо израильские руководители сохраняют за собой право по собственному усмотрению принять любые решения, в том числе и противоположные изначально предполагавшимся.

* * *

Обсуждения новых реалий, сложившихся после Шестидневной войны, были бурными, в политической и военной элите страны не было согласия практически ни по одному вопросу, исключая, быть может, вопрос об объединении Иерусалима и его объявлении вечной и неделимой столицей Государства Израиль. Все остальные «плоды победы» скорее раскалывали руководство страны, а не объединяли его. В таких условиях проще было не принимать никаких жестких обязывающих решений, действуя по принципу «пусть идет, как идет». Именно так и формировалась израильская политика на территориях, занятых в ходе победоносной Шестидневной войны.

Глава II. Первые практические шаги израиля на контролируемых территориях

Аннексия Восточного Иерусалима

На протяжении более чем четырнадцати лет единственной частью занятых в 1967 году территорий, аннексированной Израилем, был Восточный Иерусалим, находившийся со времени окончания войны 1948 года под контролем Иордании. Решение о присоединении восточной части города к западной, бывшей под израильским контролем, было принято практически сразу после окончания боевых действий Шестидневной войны. Следующее подобное решение – об аннексии Голанских высот – было принято только в 1981 году (соответствующий закон был утвержден в кнесете 14 декабря), уже в период правления правоцентристского блока «Ликуд» во главе с М. Бегином, а более никакие территории, занятые израильской армией в 1967 году, аннексированы не были вообще. Как указывалось выше, многие государственные деятели (в частности, Д. Бен-Гурион, Л. Эшколь, Я. Герцог и другие) выступали за объединение Иерусалима под еврейским правлением, но, скажем, многие ратовали и за присоединение к Израилю района Гуш-Эцион и города Хеврон, а также Иорданской долины, но это сделано не было – ни тогда, ни на протяжении сорока с лишним последующих лет. Таким образом, аннексия Восточного Иерусалима видится во временной перспективе действием еще более особенным, чем это казалось современникам и участникам событий[81].

Вопрос об аннексии Восточного Иерусалима, обсуждавшийся в правительстве Израиля, практически не вызвал стратегических разногласий. Леви Эшколь еще 11 июня – то есть буквально на следующий день после окончания боевых действий – предложил членам правительства объявить об объединении Иерусалима. «Нужно отделить Иерусалим от остальных мест», – подчеркнул премьер-министр[82]. «Объединение Иерусалима – жизненная необходимость и сердце нации. Оно не подчинено никаким рациональным, политическим, военным или экономическим соображениям – напротив, именно оно и предопределяет все остальные соображения», – говорил Л. Эшколь[83]. Было решено поручить специальной комиссии во главе с министром юстиции Яаковом Шимшоном Шапира (1902–1993) в максимально короткий срок выработать процедурные рекомендации, касавшиеся объединения Иерусалима в качестве единой столицы Государства Израиль.

Все министры поддерживали эту идею, за исключением министра образования Залмана Арана (1899–1970)[84]. Опасения, высказанные им, касались возможной жестко негативной реакции на такой шаг со стороны мирового сообщества. Вместе с тем сроки принятия этого решения дебатировались, причем весьма остро.

Больше всех просил не спешить Аба Эвен (1915–2002), тогдашний министр иностранных дел. Вопрос о территориях, занятых Израилем в 1967 году, обсуждался в то время в ООН, и А. Эвен, находившийся в Нью-Йорке, опасался, что односторонние шаги израильского правительства вызовут намного более жесткую реакцию международного сообщества, чем та, что была бы выражена в их отсутствие. В результате было отложено заседание правительства, запланированное на 20 июня, на котором должны были обсуждаться и утверждаться предложения по вопросу о Иерусалиме, подготовленные межминистерской комиссией во главе с Я.Ш. Шапира. 27 июня вопрос вновь был поставлен на обсуждение, и Аба Эвен вновь попросил об отсрочке – как минимум на неделю, до окончания обсуждения этого вопроса на Генеральной Ассамблее ООН. Л. Эшколь в свою очередь полагал, что подобные отсрочки не служат израильским интересам, становясь сигналом о том, что еврейское государство готово к большим уступкам, чем оно было готово на самом деле, однако большинство министров (девять из шестнадцати) выступили в поддержку просьбы А. Эвена; только семеро поддерживали главу правительства[85]. Тогда Л. Эшколь пошел на отчаянный шаг: покинув заседание, он лично позвонил в Нью-Йорк министру иностранных дел, чтобы убедить его снять свои возражения. «Чем больше мы будем ждать, тем сильнее будет международное давление против полного осуществления объединения Иерусалима… Может создаться впечатление, что мы сдаемся международному давлению в вопросе о Иерусалиме», – увещевал Л. Эшколь министра иностранных дел[86]. А. Эвен сдался, о чем Л. Эшколь немедленно сообщил членам правительства, после чего решение было принято. В тот же день соответствующее решение было утверждено кнесетом во всех трех чтениях.

Таким образом, правительство приняло принципиальное решение об аннексии. Израильскому руководству необходимо было решить три важных вопроса: во-первых, каким образом, с формально-юридической точки зрения, осуществить аннексию; во-вторых, каковы должны быть границы создаваемого иерусалимского муниципалитета, то есть фактически каковы должны быть границы аннексируемой территории; и, в-третьих, какую политику Израиль должен проводить по отношению к арабам, проживающим в восточной части города?

В отношении первого вопроса по настоянию министра юстиции был избран путь законодательного закрепления аннексии. Решением правительства создавалась министерская комиссия, которая должна была разработать соответствующие законопроекты. В результате ее работы на обсуждение правительства и на голосование в кнесете было поставлено три законопроекта. Первым на территорию Восточного Иерусалима распространялось действие израильского законодательства; второй закон предоставлял министру внутренних дел Израиля право определять границы создаваемого иерусалимского муниципалитета; наконец, третий закон гарантировал защиту святых мест. Интересно отметить, что (прежде всего с целью не привлекать излишнего внимания в ООН) было решено отказаться от принятия отдельного закона об объединении Иерусалима и провозглашении единого города столицей Государства Израиль; соответствующий закон был принят кнесетом только 5 августа 1980 года[87]. В июне 1967 года было принято другое решение: внести только самые необходимые изменения в несколько уже действовавших законов. Как указывалось выше, 27 июня 1967 года правительство одобрило все три соответствующих законопроекта и немедленно представило их для голосования в кнесет, где они также были приняты практически без обсуждений. В полночь 28 июня 1967 года обе части города были формально объединены.

Следующей важной проблемой, вызвавшей споры и разногласия, был вопрос о границах аннексируемой территории. Вероятно, единственное, что не обсуждалось и не оспаривалось, – это присоединение Старого города. Комиссию по определению границ возглавлял генерал Рехавам Зеэви (1926–2001, в 1988–2001 годах депутат кнесета, лидер праворадикальной партии «Моледет»; единственный из израильских министров за все время существования государства, убитый палестинскими террористами). Свои предложения он строил, исходя из следующих соображений: максимально возможное расширение аннексируемой территории с тем, чтобы обеспечить городу площадь, необходимую для будущего развития; присоединение к аннексируемой территории аэропорта Атарот; включение в ее состав нескольких источников пресной воды. Кроме того, при проведении границы учитывался демографический фактор, то есть преследовалась цель присоединить максимальную территорию с минимальным количеством арабских деревень и, следовательно, арабского населения на ней.

Однако министр обороны Моше Даян, на утверждение которому был представлен проект, высказал ряд резких возражений. Его не устраивало прежде всего то, что на присоединяемой территории находилось целых десять арабских деревень. И все же, парадоксальным образом, даже не это вызвало наибольшие возражения. Главный контраргумент касался того, что объединенный Иерусалим в предлагавшихся границах разделял территорию Западного берега на две части, сообщение между которыми, минуя израильскую столицу, становилось практически невозможным. «Если в будущем мы захотим сделать Западный берег единой административной единицей… то нам необходим будет связующий коридор между Хевроном и Вифлеемом [к югу от Иерусалима] и Иерихоном [к западу от него]», – так аргументировал свою позицию Моше Даян[88]. Парадоксальным образом именно известный своей «ястребиной» политической ориентацией М. Даян беспокоился о том, чтобы израильская аннексия не была «чрезмерной», чтобы в случае передачи территорий под арабский контроль между Иудеей (южной частью Западного берега) и Самарией (северной частью) оставался бы связующий коридор! (Интересно, что годы спустя министр иностранных дел Египта Бутрос Гали напишет в своих мемуарах: «Среди израильских лидеров Даян занимал наиболее гибкую позицию в палестинском вопросе»[89].) Министерская комиссия приняла замечания министра обороны и скорректировала свой проект.

Наконец, третий вопрос, который предстояло решить израильскому руководству, – это вопрос о политике по отношению к арабам, населяющим восточную часть Иерусалима. Вопрос этот имел две составляющие – демографическую, так как на присоединенных территориях проживало околи 60 тысяч арабов, и юридическую, так как большинство из них имели иорданское гражданство, и необходимо было решить, давать им израильское гражданство или нет.

Хотя звучали отдельные призывы чуть ли не депортировать все арабское население из присоединенных частей Иерусалима, эта позиция была маргинальной и поддержки не нашла. Зато было принято решение построить новые еврейские кварталы в восточных районах города, и в течение первых десяти лет после объединения Иерусалима туда переселились более двухсот тысяч человек. Кроме того, израильское правительство начало возрождать еврейский квартал Старого города, уничтоженный в ходе войны 1948 года и фактически не существовавший в течение всего иорданского правления.

Проблема предоставления гражданства арабам Восточного Иерусалима была решена следующим образом. Всем им было предложено принять израильское гражданство, однако в директивном порядке оно никому не навязывалось: отказываться ли от гражданства иорданского и принимать ли новое, люди решали сами. Процесс перехода в израильское подданство был довольно длительным, и руководители страны вполне отчетливо осознавали, что не заинтересованы в появлении десятков тысяч новых арабских граждан. Большинство по тем или иным причинам, часто имея материальную заинтересованность в поездках на Восточный берег, сохранили за собой иорданское гражданство. Израиль же предоставил арабам Восточного Иерусалима статус постоянных жителей, который не давал им права участия в парламентских выборах, но наделял их возможностью принимать участие в выборах муниципальных. При этом Закон о выборах в местные органы власти был изменен – специально для того, чтобы облегчить участие в них арабов Восточного Иерусалима. Согласно закону, участие в муниципальных выборах неграждан, имеющих статус постоянных жителей, не происходит автоматически, а лишь после подачи ими соответствующей просьбы. Применительно к арабам Восточного Иерусалима – и только к ним – это требование было отменено, им было разрешено участвовать в муниципальных выборах в столице страны без подачи каких-либо просьб[90]. Впрочем, подавляющее большинство из них этим правом за сорок прошедших с тех пор лет ни разу не воспользовались, вследствие чего муниципальный совет Иерусалима был и остается исключительно еврейским.

Таким образом, при аннексии Восточного Иерусалима дифференцированный подход к контролируемым территориям был применен на практике. Важно подчеркнуть, что Восточный Иерусалим стал единственной территорией на Западном берегу, которая была аннексирована Израилем, и аннексия эта была закреплена законодательно.

Постоянство временных решений: формирование и закрепление статус-кво

Сделав выше обзор конкретных предложений, выдвинутых общественными, политическими и военными деятелями в первые недели после окончания Шестидневной войны, мы можем обобщить их и свести, с некоторыми ограничениями, к четырем основным направлениям решения проблемы политического будущего Западного берега и сектора Газы: аннексия Израилем; «палестинская опция» (создание Палестинского государства или предоставление палестинским арабам достаточно широкой автономии); «иорданская опция» (возвращение всех или большей части занятых территорий под иорданский контроль); откладывание принятия решений на более поздний срок при условии фактического сохранения статус-кво.

Необходимо попытаться ответить на вопрос, почему же в 1967 году была выбрана именно последняя опция, сохранение на неопределенный срок статус-кво (при фактической реализации как минимум до 1977 года плана Алона в его первоначальном варианте, не предусматривавшем какого-либо участия Иордании), а не какая-либо другая, какие факторы – внутриизраильские и международные – повлияли на это.

Аннексия. Идея аннексии всех территорий, перешедших под израильский контроль в ходе Шестидневной войны, имела в тот период минимальное число сторонников. Из всех перечисленных выше планов только план профессора Ю. Неэмана предусматривал аннексию большей части территорий, и то с оговорками, допуская возможность практически полного отступления с Синая[91]. Этот вариант могли поддерживать правые и религиозные партии, однако правительство едва ли решилось бы даже рассматривать всерьез подобную возможность. При обсуждении проблемы аннексии Восточного Иерусалима министр образования Залман Аран высказывал опасения относительно жестко негативной реакции мирового сообщества на этот шаг. Нет сомнений, что именно внешние факторы, то есть возможность жесткой реакции международного сообщества, повлияли на то, что возможность аннексии всерьез никем из политической и военной элиты не рассматривалась. Важнейшую роль играли и демографические соображения: аннексия занятых в ходе Шестидневной войны территорий при условии предоставления их жителям израильского гражданства превращала еврейское государство с относительно небольшим (15–20 % в разные годы) арабским меньшинством в двунациональное государство, в котором доля арабов достигала бы 35–40 % и более. Таким образом, аннексия занятых в 1967 году территорий фактически становилась бы концом Израиля в качестве еврейского государства. С другой стороны, аннексия территорий без предоставления их жителям гражданства и базовых политических прав (включая избирательное) превращало Израиль в государство апартеида, что также было совершенно неприемлемо для подавляющего большинства жителей страны.

«Палестинская опция». Возможность создания независимого Палестинского государства или палестинской автономии рассматривалась членами израильского правительства уже на заседании 19 июня 1967 года. В частности, Леви Эшколь говорил: «Я начал с автономии, но если станет понятно, что это невозможно воплотить в действительности, они [палестинские жители территорий] получат независимость». Игаль Алон формулировал идею конкретнее: «Я принимаю в расчет независимое арабское [Палестинское] государство, созданное согласованно по договоренности между нами и Иорданией, которое было бы со всех сторон окружено израильской территорией». Менахем Бегин, тогда, напомним, член правительства, отмечал: «Насколько я понимаю, понятие автономии логически железно приводит к Палестинскому государству. Если мы говорим об автономии, это приглашение к созданию независимого Палестинского государства»[92].

Примечания

1

См., в частности: Michael B. Oren. Six Days of War. June 1967 and The Making of The Modern Middle East. – Oxford: Oxford University Press, 2002; Алек Д. Эпштейн и Михаил Урицкий. Шестидневная война и современная политическая динамика на Ближнем Востоке // «Восток» (Институт востоковедения РАН). 2003, № 2, с. 72–84.

2

См.: Заки Шалом. Дипломатия в тени конфликта: мифы и реалии событий, предшествовавших Шестидневной войне. – Тель-Авив: изд-во Министерства обороны Израиля, 2007 [на языке иврит]).

3

Этот тезис развивают, применительно к советской позиции, Изабелла Гинор и Гидеон Ремез, см. их вызвавшую горячие споры книгу: Isabella Ginor and Gideon Remez. Foxbats over Dimona: The Soviets’ Nuclear Gamble in the Six-Day War. – New Haven: Yale University Press, 2007.

4

Кроме отмеченной выше монографии Майкла Орена, упомянем в этой связи переведенный на русский язык труд Шабтая Тевета «Танки Таммуза» // Арабо-израильские войны. 1956, 1967. — М.: Эксмо, 2003, особенно с. 346–492 [книга опубликована в переводе с издания на английском языке, вышедшего в 1968 г.].

5

См.: Рэндалл и Уинстон Черчилль-мл. Шестидневная война. – Москва; Иерусалим: Мосты культуры, 2003, с. 273–274 [книга опубликована в переводе с издания на английском языке, вышедшего в конце 1967 г.].

6

См.: Shlomo Gazit. Trapped Fools: Thirty Years of Israeli Policy in the Territories. – London: Frank Cass Publishers, 2003. pp. 141–142.

7

См.: Заки Шалом. Проблемы безопасности и формирование оборонной политики Израиля. – Тель-Авив: Открытый университет Израиля, 2001, с. 29–37 [книга опубликована в переводе с языка иврит].

8

См.: Соломон Шварц. Советский Союз и арабо-израильская война 1967 года. – Нью-Йорк: изд. Американского еврейского рабочего комитета, 1969, с. 63–73.

9

См.: Itamar Rabinovich. The Road Not Taken. Early Arab-Israeli Negotiations. – New York: Oxford University Press, 1991, pp. 4–5.

10

Д. Бен-Гурион достаточно лаконично рассказывает об этом в своих мемуарах, см.: Давид Бен-Гурион. Обновленное Государство Израиль. – Тель-Авив: Ам овед, 1969, том 1, с. 288–290 [на языке иврит].

11

David Ben-Gurion. Israel: A Personal History. New York: Herzl Press, 1972, p. 269.

12

См. об этом в книге Тома Сегева. «1967». – Иерусалим: Кетер, 2005, с. 198–199 [на языке иврит].

13

См. текст этого Соглашения в переводе на русский язык в книге: «Государство Израиль: политика и общество в документах» / Под ред. З. Каца и В. Орла. – Иерусалим: Международная школа им. Ротберга, 1992, с. 33–39.

14

См.: Михаэль Бар-Зохар. Бен-Гурион. – Иерусалим: Библиотека Алия, 1991, том 2, с. 286–289 [книга опубликована в переводе с издания на иврите, вышедшего в 1980 г.].

15

См.: Рэндалл и Уинстон Черчилль-мл. Шестидневная война, с. 281–282.

16

См.: Григорий Меламедов и Алек Д. Эпштейн. Дипломатическая битва за Иерусалим. – Москва; Иерусалим: ИСАА при МГУ им. Ломоносова – Институт Ближнего Востока – «Мосты культуры», 2008, с. 195–196.

17

См.: Давид Бен-Гурион. Обновленное Государство Израиль. том 2, с. 833–835.

18

См.: Анита Шапира. Игаль Алон. Годы весны. – Иерусалим: Кетер, 2004, с. 488 [на языке иврит].

19

См.: Михаэль Бар-Зохар. Бен-Гурион, том 2, с. 292.

20

См.: Михаэль Бар-Зохар. Бен-Гурион, том 2, с. 292.

21

См.: Shlomo Gazit. Trapped Fools: Thirty Years of Israeli Policy in the Territories, pp. 142–143.

22

Об Абдусе Саламе (1926–1996) см. в книге: Лауреаты Нобелевской премии. – М.: Прогресс, 1992, том 2, с. 348–351 [книга опубликована в переводе с издания на англ. языке, вышедшего в США в 1987 г.].

23

См.: Seymor M. Hersh. The Samson Option. Israel’s Nuclear Arsenal and American Foreign Policy. – New York: Vintage Books, 1993, pp. 120–121.

24

См.: Avner Cohen. Israel and the Bomb. – New York: Columbia University Press, 1998, p. 112.

25

См.: Avner Cohen. Israel and the Bomb. – New York: Columbia University Press, 1998, p. 226.

26

Дядя Юваля Неэмана, Изхар Харари (1908–1978), был депутатом кнесета первых семи созывов. Родная младшая сестра Ю. Неэмана Рут, в замужестве Бен-Исраэль, была профессором трудового права в Тель-Авивском университете (который, напомним, ее старший брат в первой половине 1970-х годов возглавлял), короткое время была также деканом юридического факультета, в 2001 году ей была присуждена Государственная премия Израиля (которую Ю. Неэман получил еще в 1969 году). Двоюродный брат Ю. Неэмана Хаим Харари, как и он сам, профессор физики, также был удостоен Государственной премии (в 1989 году), на протяжении тринадцати лет (с 1988 по 2001 год) возглавлял ведущее учреждение Израиля в области естественных и точных наук – Институт им. Вейцмана, а в 1979–1985 годах стоял во главе Совета по высшему образованию Израиля. Муж сестры Ю. Неэмана, адвокат Гидеон Бен-Исраэль, как и сам Ю. Неэман и его дядя, был членом кнесета (в 1959–1965 годах от правившей в те годы Рабочей партии, затем последовал за Д. Бен-Гурионом в основанную им партию РАФИ). В 1973–1989 годах Г. Бен Исраэль входил в ЦК Федерации профсоюзов Израиля, а в 1973–1983 годах и в ее исполком, в 1981–1990 годах возглавлял организационный отдел Федерации профсоюзов.

27

См. статью «Эль-Ариш» в «Краткой еврейской энциклопедии», том 10. – Иерусалим: Общество по исследованию еврейских общин, 2001, с. 605–607.

28

См.: Алек Д. Эпштейн. Израиль и проблема палестинских беженцев: история и политика. – Москва: Институт Ближнего Востока, 2005, с. 72–105.

29

Самый известный в этой четверке – Алуф Харэвен, родившийся в Хайфе в 1927 году в семье, в которой сионистские взгляды сочетались с приверженностью к строительству мирных отношений с палестинскими арабами: его редкое имя «Алуф» выбрал дедушка, Ицхак Эпштейн (1863–1943) – один из первых исследователей и учителей языка иврит в Палестине/Эрец-Исраэль, входивший при этом в организацию «Брит шалом» [ «Союз мира»]. А. Харэвен сделал успешную карьеру в армии, где он до 1964 года служил в исследовательском отделе военной разведки, а затем в «Моссаде». В 1970–1974 годах возглавлял отдел информации Министерства иностранных дел, а затем был директором Института им. Реувена Шилоаха (первый глава «Моссада») в Тель-Авивском университете.