История казачества

Москва отстраивалась, приступлено было к постройке новой Кремлевской стены, была восстановлена сгоревшая «пушечная изба». Войны Москвы стали направляться в сторону Запада – против Литвы и приобретавшей влияние на политику стоявшей за ней Польши.

Большое влияние Польши на внутреннюю политику Литвы начинало сказываться прежде всего на русском христианском населении восточного исповедания. Религиозные притеснения принуждали многих русских князей переходить на службу московского князя. Польский король Казимир IV потребовал от Иоанна III, чтобы он не принимал переходивших на его службу, князь Иоанн отказал в этих требованиях, после чего король решил свои требования поддержать вооруженными силами. Начинались войны Москвы против Литвы и Польши. Московский князь находился в дружественных отношениях с крымским ханом и просил его согласовать совместные действия против общего врага, Литвы. Кроме того, он заключил дружественные договоры с молдавским господарем и венгерским королем.

Крымский хан в 1494 году начал войну против Литвы и оттеснил ее от низовьев Днепра, вторгся в пределы Волыни и Подолии и занял Киев. В то же время против Литвы начал войну и московский князь. Войны против Литвы и Польши были успешны для Москвы, и по заключенному в 1494 году договору Москва получила Чернигов, Рыльск, Новгород-Северский и другие города. Князь, или принявший еще в 1463 году титул царя Иоанн III, в войнах на Западе проявлял исключительную смелость и решительность; он очень изменился, не осталось и следа от его прежней нерешительности, которую он проявлял в войнах против золотоордынских ханов.

В 1500 году началась вторая московско-литовская война. Война эта, с перерывами, продолжалась до 1503 года. В этой войне в составе московских войск действовали большие соединения «легких» конных войск, состоявших из казаков и татар. С этого времени татарские войска начинают все время упоминаться наряду с казачьими. Казаки и татары составляли в частях московских войск легкую конницу, действовали всегда под командой одного начальника, но никогда в организации не сливавшиеся одни с другими.

Войны с Литвой окончились мирным договором на 6 лет в 1503 году. К владениям Московского княжества по этому договору были присоединены 19 городов, 70 волостей, 22 городища и 13 сел. Границы на западе Московского государства были установлены на линии: Дорогобуж – Гомель – Чернигов.

В войнах на Западе войска московского царя в главной массе состояли из ополчений; бояре, стоявшие во главе военных соединений, не проявляли военного искусства, и артиллерия (собственного производства) была по качествам ниже литовской. Ручное огнестрельное оружие обеих сторон не могло еще состязаться с луком и арбалетом.

Царствование Иоанна III было временем выхода Руси из-под политического влияния монгольских ханов. Главным условием политической независимости была открывшаяся возможность иметь собственные вооруженные силы, организация которых была положена при Василии Темном и получила более прочную основу при Иоанне III. Основой вооруженных сил послужили казачьи войска, составлявшие главную массу вооруженных сил монгол Золотой Орды и при ее распаде хлынувшие в пределы русских княжеств в поисках военной службы у русских князей и московского князя. С зарождением постоянных войск начинался быстрый рост мощи Московского княжества, внутреннее его объединение и расширение границ.

О количестве казаков, распылившихся после распада Золотой Орды, можно судить по историческим данным, относящимся к истории ее XIII–XV веков и по количеству боевого состава казаков в XVI веке.

По сведениям иностранных историков, в составе вооруженных сил монгол было примерно 450 тысяч христиан, т. е. русских, выведенных из русских княжеств, и включенного в состав Орды населения Приазовья и южных степей. Количество войск, которые выставлялись казаками для внешних войн в составе русских и литовских войск в XV–XVI веках, исторические источники показывают, что оно было примерно 90–100 тысяч человек. Следовательно, казачья служилая масса в 350 тысяч после распада Орды с исторической сцены исчезла, т. е. распылилась, и большая ее часть была поглощена Русью и Литвой. Других стран для их поглощения не было и не могло быть, т. к. другими окружающими их соседями были азиатские народы, от зависимости которых казаки так же старались избавиться, как и весь русский народ. Эта высвободившаяся масса казаков и служила кадрами для формирования первоначально «городовых и служилых» казаков, царской охраны и «царского полка», затем «пищальников, пушкарей» и, наконец, «стрелецких» полков.

Однако наличие и количество постоянных войск не разрешало вопроса его качества. Культурная отсталость, косность русского народа, в течение 250 лет лишенного возможности свободного развития, служили тормозом для дальнейшего прогресса. Народ огрубел, и огрубление это сказывалось и на характере московских царей, и на их окружении – князьях и боярстве.

Отношение царей к своему окружению и народу было исключительно жестоким, и жестокость эта не содействовала созданию элиты нации – в дворянском сословии не слыхали о рыцарском достоинстве, ответственности за свои действия и проявлении инициативы. Представители всех высших княжеских и боярских родов в отношении царя были «царские холопи», и эта холопская преданность выражалась в официальных сношениях с царем. В подписях ставилось «твой верный холоп, Ивашка», или ему подобное имя, но выражавшееся в «уничижительной» форме. Историками порядок этот объясняется временем, они пишут, что уничижительные «холопи» и «Ивашки» не служили показателем «холопского» положения в отношении царя и его окружения. В слагавшемся обществе, выходившем на путь независимого развития русской государственности, других отношений, кроме твердой, все подчиняющей своей воле власти, не могло быть. Тяжелый опыт татарского ига был наглядным примером тому, как отсутствие твердой, единой власти привело Русь под гнет иноземных завоевателей. Дальнейшая раздробленность страны ничего, кроме бессилия и гибели, дать не могла. Поэтому, учитывая прошлое, при первых же представившихся возможностях верховная власть должна была прежде всего избавить русские земли от княжеской вражды и междоусобиц, и, не считаясь со средствами, подчинить их своей воле. Не только твердой, но жестокой властью Русь могла справиться со стоявшими перед ней тяжелыми задачами, быстро расширять свои владения и выйти на историческую арену, как одно из крупных европейских государств, с которым соседи стали считаться уже в XV веке. Развитие военного искусства зависело еще и от других причин. Ввиду усилившегося перехода удельных князей на службу Москвы в 1475 году боярские роды были занесены в «государственный родословец» – в «разрядную книгу». «Холопи», несмотря на «уничижительное» свое положение, в отношении царя строго держались своего родового старшинства и ни при каких обстоятельствах не могли поступиться своим «местом» не только на иерархической лестнице царской службы, но и на общих собраниях. Быть посаженным «ниже», то есть дальше от царя, по отношению стоявшему ниже по роду, считалось не только личным оскорблением, но и оскорблением или унижением всего рода, представителем которого данное лицо являлось. «Местничество» составляло одно из непреодолимых зол древней Руси, с которым властные цари были бессильны справиться и принуждены были мириться до второй половины 17 века. Зло это тормозило нормальное развитие государственного и военного управления. Старший по роду и неспособный по качествам по праву старшинства занимал высшее положение и ни в коем случае не мог стать в подчинение ниже его стоявшему, что и служило тормозом в управлении государства и приводило армию к поражениям.

С развитием вооруженных сил Московского государства развивались и административные учреждения, возникли Иноземный, Посольский, Стрелецкий и другие приказы, ведавшие различными отделами государства. В Стрелецком приказе находились дела, касавшиеся стрелецких войск и войск боярских детей; в Посольском были дела, касавшиеся казачьих войск.

Такова была роль казаков в организации «постоянных» войск Московского государства, содействовавших его мощи, опираясь на которые Русь, выйдя из-под татарского ига, быстро превращалась в сильное, независимое царство. По всей стране были установлены, по образцу Золотой Орды, ямщицкие линии, которые Иоанн III завещал поддерживать своему сыну.

На юго-восточных границах Московского государства расположились поселения «независимых» казаков, устроившихся на своих прежних местах и начинавших новую жизнь и новую историю.

Итак, казачество сумело сохраниться при крушении Великой Империи монгол. Оно вступало в новую эпоху, не предполагая, какую значительную роль предстоит им сыграть в будущей истории Московского государства.

Царь Иоанн III умер в 1505 году и трон московского царства занял его сын Василий III.

ЦАРСТВОВАНИЕ ВАСИЛИЯ III И ОБЩЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ КАЗАЧЬИХ ВОЙСК (1505–1533 годы)

Казаки, уйдя с границ Рязанского и других русских княжеств и устроившись на своих прежних местах, в пределах Хопра и Медведицы, стали очищать земли от ногайских орд, кочевавших между Волгой и Доном до устья Хопра. Части ногайской орды, кочевавшие в этих местах, быстро были оттеснены в низовья Волги, ища спасения в переправе на восточный ее берег, но астраханский хан преградил им путь и не позволил переправу этим наиболее диким ордам в пределы своих владений. Стиснутые с двух сторон, ногайцы были частью уничтожены, оставшиеся бежали в пределы Северного Кавказа. Пределы «Червленого Яра» и среднее течение Дона казаками были очищены от кочевников, и части «верхового казачества» зорко стали охранять эти земли от кочевников Астраханского ханства и Большой ногайской орды, кочевавшей в восточной стороне низовьев Волги, на землях, соприкасавшихся с владениями астраханского хана, не признавая его власти.

Низовые казаки, вытесненные из Азова и Таврии, тоже укреплялись на занятых ими землях и, чтобы обеспечить свое существование, вели войну против Крымского ханства и Турции, гарнизонами которой был занят Азов, откуда велось военное руководство и организация походов против московских владений и казачьих городков; опасным соседом для казаков были и части Малой ногайской орды, кочевавшие в пределах Северного Кавказа, между Азовским и Каспийским морями.

В первой половине XVI века «верховые» и «низовые» казаки не были объединены под властью одного атамана и имели каждая своего. Препятствием объединению в то время были их ближайшие цели по укреплению своих земель, требовавшие усилий в разных направлениях. Военные усилия «верховых» казаков направлялись в сторону низовьев Волги, против Астрахани и Большой ногайской орды; «низовое» – главные усилия направляло в сторону Азова и Крыма, где находилась для них главная угроза, и, кроме того, казаки не покидали надежды занять покинутый ими свой прежний культурный центр – Азов, превращенный теперь в турецкую крепость.

Связь казаков с Москвой не прерывалась. Они в церковном отношении подчинялись епископу сарско-подонскому, перенесшему свою кафедру в Москву, откуда они получали все церковные книги и где назначалось для их церквей духовенство. Москва, с своей стороны, нуждалась в помощи казаков и поддерживала с ними сношения. Кроме того, Москву связывали с казачьими поселениями общие цели – борьба с азиатскими ордами и защита от их нападений. Задачей казаков было защитить и отстоять занимаемые ими земли от нападений окружающих их орд, задача Москвы состояла в том, чтобы обеспечить границы своих владений от тех же азиатских орд. Казаки нуждались в материальной помощи Москвы, Москва – в военной помощи казаков. Эти общие цели служили той связью, которая ни при каких обстоятельствах между Москвой и донскими казаками не прерывалась. Общая цель – борьба с азиатскими ордами – велась различно. Казаки вели активную борьбу против Крыма и Астрахани, все время нападая на противника, – Москва вела против них войну оборонительного характера. Исключение составила только Казань. Безопасности границ Москва старалась достигнуть путем мирных переговоров. Выходя на путь самостоятельного государства, Москва устанавливала дипломатические связи с соседями, в том числе с Турцией и Крымом, хотя эти переговоры сводились в большинстве случаев к тому, какую денежную сумму Москва должна была уплачивать ежегодно Крыму, чтобы ее орды не нападали на московские владения. Нападения казаков сдерживали крымские орды от походов на московские земли, но вызывали страх и недовольство Москвы, что часто приводило к размолвкам с Доном.

Тем временем Москва обстраивалась. «Пушечная изба» развертывалась и превращена была в «Литейный Двор». Расширен был и «Зеленый» погреб. Выделка огнестрельного оружия продолжалась русскими мастерами, в числе которых сохранились имена: Яков и его ученики Ваня и Васюк, а также другие. Развивалась выделка ручного огнестрельного оружия. Вокруг Москвы вместо устаревших стен были построены новые с бойницами и рвом, наполнявшимся водой.

С началом выделки ручного огнестрельного оружия, или «пищалей», начали формироваться специальные войска «пищальников», на вооружении которых кроме холодного оружия были «пищали». Под названием «пищальников» зарождались пехотные и конные войска, вооруженные ручным огнестрельным оружием. Формирование этих войск производилось не из «посошного», а вольного, городского люда, т. е., по определению историков, «безземельной и бездомной голытьбы», наполнявшей города русских княжеств, нахлынувшего из пределов Золотой Орды казачьего населения. Служба «пищальников» была наследственной и пожизненной. Части пищальников делились на статьи или сотни, во главе которых ставились сотники, а высшими начальниками назначались «Головы». Части пищальников получали участки земли, на которых селились семьями и составляли обыкновенно вблизи городов «стрелецкие слободы». Кроме земельных участков, служивших им вознаграждением за службу, пищальники получали жалованье – 4 рубля в год, и имели право льготной торговли и кустарного ремесла. Пищальники составляли части, называвшиеся «казенными» и «городскими». Казенные содержались на средства казны, а городские – на средства городов. По назначению пищальники распределялись различно: часть их составляла охрану царя и расселялась в предместьях Москвы, остальные части расселялись по городам, на содержании которых они состояли. Они получали от городов земельные наделы, селились «слободами» в пригородах, и население города, с расчетом 3–5 дворов, должно было содержать одного пищальника.

Одежда пищальника была однообразна и состояла из однорядки или «серьмяги»; каждый имел по ручной пищали, запас пороха, свинца и необходимое продовольствие. Части пищальников быстро увеличивались, и количество их в царствование Василия III для больших городов, как Москва, Новгород и Псков, исчислялось уже тысячами. Зарождение постоянных войск, вооруженных ручным огнестрельным оружием, составило один из важных этапов в развитии вооруженных сил Московского государства, и в этом отношении Русь ставилась на уровень других западноевропейских стран.

В царствование Василия III во внешней политике произошли сильные изменения. Турция не оставляла претензий на покровительство всех мусульманских народов и вмешивалась в отношения Москвы с Казанью и Астраханью, в результате чего Москве не удалось сохранить союзные отношения с Крымом. Польско-литовские короли также все время склоняли Турцию к войне с Москвой. Крымский хан Менгли-Гирей перешел на сторону Литвы и с тех пор стал угрожать московским границам. Борьба с Крымом и стоящей за ней Турцией велась за Казанское ханство. Казанский хан, ставленник Москвы, был изгнан и на его место был поставлен сторонник Крыма. Царь Василий III в 1506 году предпринял поход под Казань, но войска его потерпели поражение. Московские владения стали подвергаться постоянной угрозе нападений со стороны Казани.

В Литве создавались политические условия, требовавшие вмешательства Москвы. Влияние Польши и католичества ставили русский народ, входивший в состав польско-литовских владений, в условия, при которых он должен был принимать христианство католического обряда и связанное с ним новое крещение, так как за церковью восточного обряда католиками никакой божественной благодати не признавалось и христианство восточного обряда считалось почти язычеством. Вся родовитая знать, принадлежавшая к церковному исповеданию восточного обряда, лишалась гражданских прав и права государственной службы. Требовалась помощь Москвы, что и послужило причиной длительных войн между Москвой и литовско-польскими княжествами.

В назревавших военных конфликтах с западными соседями московское правительство состояло в дружественных отношениях с германским императором Максимилианом, который не только был враждебен польскому королю Сигизмунду, но даже, по сведениям польских историков, предлагал московскому царю произвести «раздел» Польши. В 1514 году между Москвой и Польшей началась война. Московские войска подошли к Смоленску и осадили его. Штурмом взять город не могли, но после месячной осады Смоленск был взят и войска двинулись дальше на запад, к Орше. По сведениям летописцев, в составе московских войск было 80 000 человек. Подойдя к Орше, они были встречены литовскими войсками численностью в 35 000 человек. Благодаря неспособности русских воевод Челяднина и Голицына они оказались не в состоянии противодействовать маневрам литовской конницы, переправившейся вплавь через Днепр и атаковавшей русские войска. Несмотря на противодействия конницы московских войск, литовскими войсками было нанесено решительное поражение московским войскам, и последние должны были с большими потерями отступить. В результате продолжавшейся еще несколько лет войны, после заключенного перемирия, Смоленск все же остался за Москвой. Занятие Смоленска было важным политическим событием для Москвы, так как крепость Смоленск находилась на прямом пути, ведущем из Литвы к Москве, и владение им создавало прочную пограничную базу, прикрывавшую путь на Москву.

Новгород и Псков входили в состав Московского княжества и в них находились сильные гарнизоны, в составе которых находились по 1000 пищальников, состоявших на содержании городов.

Несмотря на установившуюся посольскую связь между Москвой, Турцией и Крымом, в 1516 году крымский хан с 20 000 войск подошел к границам московских владений и осадил Тулу. Против него были высланы войска под начальством «детей боярских», но одновременно пешие и конные части вышли в тылы татар и «засекли им дороги» и «многих татар лобиша». Вскоре подошли войска больших воевод и «начаша татар топтати и по дорогам их и по бродам бита и иных многих живых изимаша».

В отношениях Москвы с Турцией и Крымом очень значительную роль играли донские казаки, располагавшиеся по Дону и степной полосе. А в польско-турецких отношениях такую же роль играли казаки днепровские. Заняв земли Дикого поля, за которые Русь в течение многих столетий вела безуспешно борьбу с кочевниками, казаки продолжали эту борьбу, решив эти земли прочно держать в своих руках и навсегда очистить их от кочевых орд. Занимая земли, лежавшие между московскими и литовскими владениями и окруженные с юга и юго-востока агрессивными кочевниками, казаки не считались с политикой ни Москвы, ни Литвы, ни Польши, а отношения с Турцией, Крымом и другими ордами строили исключительно на соотношении сил, беря на свой риск и ответственность успехи и неудачи этой постоянной борьбы. Казаки Днепра и Дона, не считаясь с установившимися дипломатическими сношениями Москвы и Польши с Турцией, вели самостоятельную политику в отношении ее владений, нападали на Крым, Астрахань и даже предпринимали рискованные морские походы на легких суднах «душегубках», переправляясь через Черное море и нападая на побережья Малой Азии. Нередко они возвращались из походов с большой добычей, но платили за нее своими головами, и добыча эта обходилась казакам очень и очень не дешево…

Самостоятельные действия казаков вызывали бурный протест Турции. Москва и Польша обвинялись в том, что подвластные им казаки нападают на владения Турции, и всю ответственность за деятельность казаков относили на их счет. Москва и Польша старались убедить Турцию, что казаки «вольный народ», от них независимый и действующий по своей воле. Действительно, на границах московских и польско-литовских владений нередко происходили нападения на московские и крымские посольства, в чем с той и другой стороны обвинялись казаки и войскам слались строгие наказы с требованием прекращения подобных нападений и обеспечения мирных отношений с соседями. На строгие упреки Москвы и Польши казаки отвечали, что с крымцами и другими ордами кочевников не может быть мирных отношений, потому что они никогда их не соблюдают и, пользуясь любой неожиданностью и всяким удачным случаем, нападают на казачьи городки, убивают людей и угоняют скот и пленных.

Географическое положение казачьих поселений, выдвинутых далеко в сторону южных степей, находившихся в непосредственной близости к азиатским ордам, для которых грабежи составляли главное средство существования, диктовало казакам тот вид отношений с соседями, который они избрали.

Казачьи войска, расположившись в степной полосе, устроившись в укрепленных городках, управлялись выборными атаманами, при которых состояли совет выборных старшин, есаулы и несколько писарей, которыми велась вся переписка. Все мужское население казачьих городков состояло на войсковом учете, только оно и составляло казачье население и пользовалось правами Войска. Сложившиеся полулегендарные представления, что в казаки принимался всякий сброд, по порядку, установленному в казачьей общине запорожцев: «В Бога веруешь, перекрестись, – вот и казак», – никакого отношения к порядку зачисления посторонних в состав Войска не имели. Казачьи поселения, как донских, так и днепровских казаков, жили семьями, и население их пополнялось естественным приростом. Большая убыль, происходившая временами благодаря военным потерям, заполнялась значительным приемом в состав казаков, набиравшихся со стороны. Но прием этот производился с большим разбором и требовал обыкновенно значительного времени пребывания зачисляемого среди казаков и поручителей среди казачества. В царствование Василия III на границах Московского княжества происходили частые нападения и грабежи проезжавших официальных лиц и посольств, как турецких, так и московских, и казаки на обвинения в этих грабежах отвечали, что в «поле» много всякого гулящего народа, отвечать за действия которого казаки не могут. В войсках казачьих существовала строгая дисциплина, и за проступки виновные подвергались тяжелым наказаниям, следовательно, казаки имели много оснований говорить то, что за нападения и «за воровство» в поле разбойных шаек они не ответственны. Действительно, в то время большая часть южных русских степей занималась казаками и находилась под их контролем, кочевники были оттеснены к морским побережьям, но в Поле бродило еще много отдельных шаек татар, турок и ногайцев.

Роль казаков в южнорусских степях приобрела такое значение, что уже в 1505 году крымский хан писал: «От казаков страх в поле». Жалобы Турции, Крыма и ногайцев на «разбои казаков», начиная с первых лет XVI столетия, не прекращались, что в значительной степени отражалось на их отношениях с Москвой. Москва на эти жалобы отвечала то же, что представляли в своих отписках казаки: «На поле ходят казаки многие: казанцы, крымцы, черкесы и иные баловни казаки, и наших окраин казаки, смешиваясь, ходят, и эти же люди как вам, так и нам тати и разбойники».

Обмен послами между Турцией и Москвой продолжался. В 1415 году из Москвы послом в Турцию был Коробов; в 1417-м – Головков; в 1521-м – Губин. Со стороны Турции в Москву также все время присылались посольства. Безопасность путешествия между Крымом и Москвой составляла одну из первых забот Москвы и Турции. Пути из Крыма в Москву проходили – первый и главный – по течению Дона, через земли, занимавшиеся казаками; второй, так называемый «Лазной», которым велись все нападения на московские владения крымцев, проходил из Крыма прямо на север, пересекая Северский Донец, где было расположено тоже одно из больших поселений донских казаков. Таким образом, безопасность движения в Поле могла быть обеспечена только казаками. В переговоры послов Москвы и Турции были привлечены казаки, и были выработаны условия сопровождения посольств и их безопасного движения. Было условлено, что охрана в пути послов будет обеспечиваться вооруженными отрядами турок, крымцев и казаков. Вопрос сводился к тому, где должна производиться передача: в низовьях Дона или в устье Хопра. Казачьи поселения находились в постоянной войне с Крымом, ногайцами и турками, а поэтому движение крымских и турецких вооруженных отрядов через их поселения до устья Хопра было неприемлемо по разным причинам. Во-первых, русские владения для крымцев и турок были местом легкой наживы, и, сопровождая послов, они на обратном пути, как и их торговцы, могли превращаться в грабителей. Во-вторых, эти же отряды могли все видеть и знакомиться с положением казачьих городков, их обороной и вести наблюдение за настроением казаков, как это и подтверждалось впоследствии деятельностью турецких посольств, которых казаки, как «тайных соглядатаев», хватали, судили и по казачьему обыкновению сажали в воду.

Поэтому местом передачи посольств было принято низовье Дона, на полпути от Азова к Нижним Раздорам. За свою службу казаки получали жалованье от Москвы и Турции. В отношении Москвы служба казаков состояла не только в сопровождении послов, но и общей борьбе против Турции и ею покровительствуемых азиатских орд. От Москвы казаки получали в виде жалованья, во-первых, часть недостающих предметов питания: хлеб, просо, пшеницу и предметы вооружения: пушки, порох и свинец. Все казачьи городки, каждый в отдельности или близко один от другого расположенные, прочно укреплялись: обносились общим валом и рвами. На валах располагались пушки, которые им доставлялись Москвой. Что касается вооружения, то казаки предпочитали сабли, а также лук и для осадного боя – арбалет. Деятельность казаков часто не совпадала с политикой Москвы, что приводило к неприятным для той и другой стороны переговорам и переписке, но Москва никогда не прерывала связи с донскими казаками, и донские казаки, несмотря на многие частые вмешательства Москвы в их внутренние дела, никогда не проявляли стремлений к разрыву с Москвой.

В международных сношениях на Западе большим почетом, даже в ущерб московскому двору, пользовались послы крымского хана. Здесь действовало не сознание необходимости дружбы с крымскими ханами, говорит историк С. Соловьев, – а предание о прежних, недавних отношениях к татарским ханам. Предание это было сильно и вело к странности – московские князья в международных сношениях требовали равенства с германским императором, турецким султаном, но не решались требовать этого от крымского хана. В отношении же польско-литовского короля престиж Москвы настолько поднялся, что они ставились ниже московского князя. Отношения с Крымом и окружающими ордами Астрахани и Казани продолжали быть исключительно тяжелыми.

В ставке крымского хана отношения к московским послам были унизительные. Прибывая в ставку, послы встречались при входе ордой поджидавших князей, царевичей, мурз и других людей, которые требовали «поминок», и перед послом клался «батог», через который посол не имел права переступить, не заплатив предварительно поминок. То же повторялось и при входе в дом хана. За неуплату поминок послы подвергались насилиям и всяческим унижениям, часто сажались в «цепи». Для охраны послы брали с собой станицы казаков, сопровождавшие их в Крым, татары грозили и казакам расправой и отправкой их в «Сарай», если они будут вмешиваться в посольские дела. В отношении казаков угрозы оставались только угрозами, так как казаки сами нередко врывались в Крым и платили татарам тем же.

Психология покорности, однако, начинала изживаться, и князь Василий, посылая послов, наказывал им, чтобы они «пошлин никому ни под каким видом ни царю, ни царевичам, ни князьям, ни царевым людям никак ничего не давали. Если же бросят перед послом “батог” и станут просить пошлины у батога, не давать; а идти прямо к царю через батог; а если у дверей царевых станут просить пошлины, и тут ничего не давать…» Пусть посол всякий позор над собой вытерпит, а пошлину не должны дать. «Не напишется хан братом князю в “шертной” грамоте, то грамоту не брать». Подписи в грамотах пока что ставились по татарской формуле: «Царь шлет много, много – поклон». Все же страх перед нашествием татар изживался медленно, и в то время как московские войска решительно вели наступательные войны и, за малым исключением, успешные против Запада, против Крыма и даже Казани, Москва бессильна была вести оборонительные войны. В нелучшем положении в отношении Крыма находились Литва и Польша. Литовский князь Сигизмунд ежегодно платил крымскому хану 7500 червонных и на такую же сумму сукон, выговаривая, что деньги и сукна будут посылаться в те годы, когда не будет нападения на литовские земли. Приходилось иногда из королевского «скарба» платить крымцам и за набеги днепровских казаков, оплачивая понесенные от набега убытки.

Крымским ханам, даже ставленникам Москвы, московские князья писали: «нашему брату…», со стороны же астраханских ханов отношение к московским князьям оставалось, каковым было при ордынских ханах. Ханы, несмотря на дружественные отношения, писали «себя отцами московским князьям и требовали дани… сопровождая эти требования угрозами…»

В Казани был ставленник Москвы хан Магмет-Аминь; соперник его находился в качестве пленника в московских владениях и жил в заточении. После смерти того и другого в 1518 году встал вопрос – кому быть ханом Казани. Крымский хан Магмет-Гирей стремился, чтобы все татарские владения находились в руках одного рода Гиреев, чему Москва должна была препятствовать всеми силами. Он прислал московскому князю «шертную» грамоту, по которой обязывался быть с ним заодно на Литву, прекратить грабежи, не брать пошлин и не бесчестить московских послов, – с тем, чтобы великий князь был заодно на детей Ахметовых, т. е. казанских ханов, являвшихся московскими ставленниками. Но ко времени, когда грамота эта была привезена послом крымского хана, царь Василий назначил уже преемника умершему хану – внука Ахметова, противника крымских Гиреев, хана Шиг-Алея, выехавшего из Астрахани еще со своим отцом и владевшего одним из мещерских городков.